И снова осень! От нее болею…
Уже раздеты парки догола.
А дождь такой, что хочется скорее
Своей рукою бить в колокола!

Иду по парку поределому
Одна – за ветром по пятам.
Вот вышла на аллею белую,
А там – гуляние… А там…

Ах, осень! Рыжею лисицей
Ты входишь в парки и сады.
И запах яблок над станицей,
И струи дождевой воды…

Я иду по станице – распахнись же, душа!
Я хочу насладиться родиной не спеша.
Ароматом цветов, что у каждой калитки,
Зноем летних ветров и травою с улиткой.

Над станицей полыхают зори алые,
Сердцу ты мила, моя родина малая.
Возвращаюсь к тебе я снова и снова
И отчему дому поклониться готова.

Кубань моя, ты – житница России!
Пшеничные поля под небом синим,
Волнуются колосья, как морской прибой.
Родной мой край! Я так горжусь тобой!

Казак Иван садится на коня,
Жена Мария держится за стремя.
Опять трубят на дальних куренях,
Опять за волю биться вышло время

Я влюбилась в кубанские росы,
В опьяняющий ширью простор,
Буйных ив седоватые косы
И садов колоритный убор.

Тихая речка Ея
Меж камышей бежит,
А ниже волн, зеленея,
Старый корабль лежит.

Кубань – казачье православье!
Кубанцы здесь из года в год,
В степи вдыхая разнотравье,
России берегли оплот!

Мы земли прекраснее не знаем,
Где полей привольных широта!..
Здесь живет народ родного края,
Чтоб цвели станицы, города!

Солнышко ласково светит в кроватку,
Лучиком ярким всех согревая.
Как люблю я тебя, моя внученька,
Сонечка наша, крошка родная,

С детства помню я эти мотивы
Про платок оренбургский пуховый,
Про березку над братской могилой
И баяна напев веселый…

Игривый ветер, весело танцуя,
Волнует море из пшеницы,
А в небе цвета голубого
Летят печальным клином птицы.

История моя стара как мир. Девушка, которую я мечтал взять в жены, вышла замуж за другого. Меня буквально раздирали на части злость, отчаяние, жажда мести… При мысли о последней, все внутри будто закипало. Казалось, еще немного, и я начну пузыриться. Придумывал, как побольнее ее задеть. Почти месяц ходил чернее тучи, сослуживцы даже не пытались надо мной подтрунивать или выражать сочувствие, как это частенько бывает.

Прочитала в газете «Авангард» статью «Узелки счастья» и задумалась. «Каждый человек – кузнец своего счастья» говорит пословица. Но оно бывает разное. Расскажу одну историю.

Краснодарский край! Благодатный край!
Ты любовь моя, колыбель моя!
Ты взрастил меня, дал путевку в жизнь,
Посадил в седло и сказал: «Держись!»

Я живу на кубанской земле,
Где тревожно и горько
Пахнет лист тополиный, промытый грозой,
А в печи розовеет румяная корка

Я в свою дорогую станицу
С детских лет до сих пор влюблена.
Каждый год расстилает здесь ситцы
Молодая ткачиха – весна.

Крыловская станица,
Как в тебя не влюбиться!
А особенно весной:
Ты с распущенной косой

Стоит взмахнуть рукой –
Чудесный парк в Крыловской.
Что и говорить,
Человек может творить.

Вечер в деревне – это не просто конец дня, а особый ритуал. Стихает гул тракторов и прочей техники, жаркое солнце медленно садится за горизонт, уступая место долгожданной прохладе. В воздухе перемешиваются ароматы скошенных трав, свежего сена и ночной фиалки, обильно высаженной во дворах. Ночные птицы начинают выводить свои трели, слышится кваканье лягушек и жужжание цикад. Где-то в глубине клумбы заводит свою песню сверчок.

Людмила замуж вышла рано. Ей хотелось побыстрее выбраться из дома, из того ада, в котором она жила. Мать с отцом пили беспробудно. В те редкие минуты, когда их сознание прояснялось, они ругали дочь. Поэтому замужество Людмила считала единственной возможностью как-то изменить свою жизнь.

Сергей гнал машину по ночному шоссе. Встречных на этом направлении почти не было. По стеклу ударяли и разлетались сотнями брызг крупные капли дождя. «А прогноз был другим, ночь должна была быть ясной», – с досадой подумал мужчина.

Иду по кубанской станице –
Скверы, парки – все как в столице.
Вокруг сказочные красоты…
Любуюсь ими без мзды и квоты.

Уж столько лет прошло, как кончилась война…
Лежат давно в земле ее солдаты,
А кто живой, наденьте ордена,
Добытые в боях с врагом проклятым.

Наш ветеран, любимый наш герой,
Ушел от нас он лютою зимой.
Когда весь мир и наша вся Россия
Сказать боялись слово «пандемия».

Внукам моим, никогда не видевшим прадедов, посвящается…
На стене пожелтевший портрет,
На портрете – безусый наш дед.
Он со школьной скамьи в неизвестность ушел,

Священный праздник День Победы
Нам про него рассказывали деды.
Мы с гордостью ходили на парад
И был народ так маю рад.

Давно отгремели раскаты боев,
И раны свои залечила земля.
Но это ведь прошлое – твое и мое,
И его забывать никак нам нельзя.

Лишь равнодушный не поймет,
Не сможет осознать причину
Сентиментальности мужчины,
Мужчины – бывшего солдата,

Раскаты грома слышны… Далеки…
Иль это вовсе не раскаты?
Фашистов острые штыки
Нацелены на русского солдата.

Дорогие друзья-ветераны,
Стих на праздник писал я для вас.
Позабудьте на час свои раны
И слезу удержите из глаз.

Натка давно мечтала о любви. А полюбила только в десятом, в конце второй четверти. Они познакомились на школьном вечере при необычных обстоятельствах. Учился Игорь, бывший выпускник Наткиной школы, уже на втором курсе вуза и приехал домой на каникулы. Учителя школы попросили Игоря встретиться со старшеклассниками с целью профориентации, чтобы он поделился с ребятами условиями приема, выбором специальности.

За последние два месяца Рябцеву ни разу не удалось по-настоящему выспаться. Сегодняшний день, как и все другие, был не менее трудным: две операции, срочные, неплановые, что называется «с улицы – и на стол» – авария, несчастный случай… Не то, чтобы прилечь – присесть не удавалось…

В кубанской степи живет хуторок,
Казачьим его нарекли.
То родины малой моей уголок –
Кусочек бескрайней земли.

Все чаще сердце спать по ночам не дает:
В одиночестве на хуторе мама живет.
Ждет меня по будням, ждет по выходным –
Нелегко старушкам доживать одним.

Она уже давно не выходит из дома, не бывает среди людей. Артроз, артрит, тромбоз, тахикардия, гипертония и еще целый ряд наименований ее болячек, который Зинаида и запомнить не в состоянии, уже не поддавались лечению. Два раза в неделю к ней приходит женщина из соцслужбы, приносит продукты, убирает комнаты и убегает. Даже поговорить не с кем, больше – никого! Друзей у Зинаиды нет, то есть знакомые были, но друзьями их назвать трудно.

Сколько земли «гуляет» заброшенной,
Нераспаханной, в сорняках –
Наши предки пахали лошадью,
На коровах и на быках…

Старый домик с темной крышей –
Здесь семья жила когда-то…
Босиком, в одних трусишках
К речке бегали ребята…

Жена вошла на кухню раскрасневшаяся, тяжело дыша опустилась на стул. Руки у нее дрожали, и нижняя губа подрагивала, будто она вот-вот расплачется. Николай Ильич забеспокоился, как бы давление у нее не подскочило, а может сердце прихватило. Но жена заговорила первой. «Сил моих больше нет, – срывающимся голосом запричитала она, – ну, сколько можно это терпеть? Я с ней и так, и сяк, по-хорошему, а эта злыдня только рычит, вовсе сладу с ней нет. Коля, ну хоть ты ее приструни. Я уже Семена просила, чтобы увез он ее отсюда от греха подальше… А он только обещает, а сам ничего не делает. Не могу это терпеть. Сердце не выдерживает.»

В который раз Алексей ошибался: сколько людей, столько и судеб любви. Творит она и чудеса, и трагедии. Прекрасный человек бывает несчастным, а ничтожество – счастливым…

Вновь и вновь память возвращала Алексея в его молодость, когда непременно хотелось быть счастливым, полюбить раз и навсегда. В свои молодые годы он не мог избавиться от комплексов: кто он? – простой инженер, живет в комнате общежития того института, который окончил два года назад. Его оставили на кафедре сварки цветных металлов, и теперь его работа была связана с командировками.

Во имя сотворения Добра
Мы все куда-то мчимся неустанно…
Пока еще не кончена игра,
На прошлое оглядываться рано.

Она сидела в углу комнаты, сжавшись в комок, и невидящим взглядом смотрела куда-то в пустоту. По щекам беззвучно катились слезы. Неужели это происходит с ней? Неужели это ей бросали такие колючие, полные ненависти слова? Как же больно было их слышать. Они словно нож вонзались в ее сердце, душу, с каждым словом проникая все глубже, и с каждой новой фразой часть ее будто бы отмирала, становилась пустой, безжизненной.

Валентина рыдала, уткнувшись в подушку. Ее счастливая жизнь закончилась час назад. Мир померк. Она никого не хотела видеть и слушать.

Родимый край! Глубинка, глухомань,
Простор степей, полыни запах древний,
И лишь тревожит пасмурную рань
Крик петухов горластых по деревне.

Алена соскочила с подножки трамвая, через пешеходный переход устремилась на другую сторону и быстро зашагала по тротуару. Было холодно, подмораживало, ветер нес по асфальту поземку, срывался снежок. Кутаясь в старенькое драповое пальтишко, девушка почти бежала. Впереди, припадая на правую ногу, шла пожилая женщина. Едва доковыляв до скамейки, она обессилено плюхнулась на нее, откинувшись на спинку и хватая ртом воздух. Алена, было, пробежала мимо скамейки, но резко развернулась, подошла, наклонилась над старушкой.

Мы – «Родники» – народные таланты,
Хранители традиций вековых,
Сказители, певцы и музыканты –
Мы те, кто это все душой постиг.

Вселенная, ты бесконечна,
Планеты, как пчелы, роятся в тебе.
И ты существуешь вечно.
Как не вечна жизнь на Земле!

Артем стоял, прислонившись к школьному окну, и хмуро смотрел на своих одноклассников. Ребята обсуждали, куда пойти в выходные. Его в свою компанию они не включали. 

Музыка продолжала играть. «Так и детей разбудит, – подумала Оксана, вставая с кровати и натягивая халат. – Ох, уж эта Маня, вечно игрушки не выключает, а потом у нее батарейки быстро садятся. Хорошо, хоть эта от сети работает».

Мы друг другу не предназначены –
Хитрым случаем одурачены…

Вихрем кружится ночь-бессоница,
Как чумных, счастье нас сторонится.

Мир детства – он честно реален –
Не чуждый, не розовый дым:
Без высших наград и регалий,
Поэтому неповторим.

Семейные традиции – это великое дело. В каждой семье они свои. Но один вопрос звучит везде. Когда наши дети собираются вступить в законный брак, нас всегда интересует: из какой семьи жених или невеста. В эти слова мы вкладываем иной смысл, нежели принято считать в современном обществе. Здесь имеется в виду не происхождение или материальное положение. Речь идет о нравственных устоях семьи, с которой придется породниться. Как и из чего они складываются?

За окном третий день шел дождь. Повсюду пахло сыростью. Солн-це упрямо не желало выглядывать из-за туч. Анна сидела у окна и смотрела, как тугие струны дождя падали на асфальт, разлетаясь в стороны мелкими брызгами. На клумбе, у розового куста, уже собралась небольшая лужица. Бутоны пионов напоминали взъерошенных, мокрых котят. Небольшой куст жасмина наклонился под тяжестью влаги. Резкий порыв ветра качнул одну из веток, и из-под мокрой листвы показалась рыжая мордочка.

Дрожащими руками Антонина дотянулась до флакона с сердечными каплями. Сегодня пальцы беспомощно скребли флакон, неподвластный обхвату. А сердце с каждым шагом все убыстряло бег, спотыкаясь, падая, проваливаясь и снова подскакивая. И ноги, и спину ломило так, что подняться и дойти до телефона, который она неразумно оставила на кухне, не могло быть и речи. Выскользнув, флакон со звоном разлетелся, и женщина наблюдала, как темная жидкость поползла по полу в разные стороны. От бессилия и обиды она заплакала… Боль в левом подреберье нарастала. 

Таня была самой красивой девушкой в группе. Большие карие глаза, темные локоны ниже плеч, тонкая талия, длинные ноги. А какая у нее была улыбка! Таня совсем не кичилась своей красотой. Общительная девушка довольно быстро подружилась с однокурсницами. 

Не так часто удавалось матери с дочерью позавтракать вместе. Вот так, никуда не торопясь, не намечая никаких планов. Просто посидеть в тишине, душевно поговорить, поделиться накопившимися новостями. Но сегодня начинались студенческие каникулы, и Люба спешила сообщить маме, что сессия позади, в зачетке – «хорошо» и «отлично», что целых две недели  она не будет просиживать в «читалке» допоздна.

Как часто в молодости совершаются поступки,  из-за которых потом клянем себя. Но прошлое не вернуть, приходится пожинать плоды и продолжать жить с тяжелым  грузом.

Ходят по земле одинокие люди, и каждый хочет найти свою половинку. Кому-то из них повезет, и тогда эти люди обретут счастье.

Лето было как будто вчера,
А сегодня – унылая заметь,
И зима ледяными глазами
В окна смотрит по вечерам.

Нам казалось – будет все железно
В новый, надвигающийся век.
Навсегда забудем про болезни –
Будет сверхздоровый человек…

60 лет с мужем в браке прожили.
Нас поздравляли в районе тепло.
Здоровей и моложе тогда мы с ним были,
Три с половиной года прошло.

Легко ли, трудно ли, но жизнь идет своим чередом. Подходит к концу прекрасная осенняя пора. Череда теплых дней сменилась похолоданием. Осень богата своими праздниками. Среди них есть один немаловажный и сравнительно молодой праздник – День отца. Недостаточно просто называться отцом. Это звание нужно оправдать. Помните, как сказал В. Берестов в своем стихотворении:

Было это давно. В то время бабка Варвара была еще молодой, полной сил и здоровья. Любили тогда сельские женщины посидеть вечерком на лавочке, поболтать, посплетничать. В один из таких летних вечеров и началась эта история.

Было уже три ночи, а Ирина никак не могла уснуть. Она закрывала глаза, и тут же возникал образ младшей дочери. Вновь и вновь Ирина слышала ее слова: «Мама, ты только о себе думаешь. Ты эгоистка. Неужели непонятно, что без твоей помощи мне не обойтись…»

За гаражами ругались двое мальчишек. На вид им было лет по 10-11. Оба взъерошенные, напыщенные, они учились в одном классе. Вовка – с вечно торчащими в разные стороны рыжими волосами, в синей куртке-ветровке, черных брюках и кроссовках – уже готов был кинуться в драку. Второй, Олег, казался на голову выше соперника, хмуро на него посмотрел и пнул ногой опавшую листву. Ребята шли со школы: тут же возле стены лежали два рюкзака.

Зиму Татьяна Михайловна всегда переносила с трудом, не любила она зиму. Вот и сейчас снегопады и вьюги, казалось, сковывали движения: боялась выходить в гололед, хотя очень любила бывать там, где можно было встретиться с друзьями детства и юности, с коллегами и просто знакомыми, которых у нее было великое множество. Она любила читать и часто посещала библиотеку, занималась в клубах по интересам, вела активный образ жизни. Никогда не замечала своего возраста, так как считала, что две довольно большие цифры ее возраста несопоставимы с состоянием души…

Ностальгия по детству?
Жили мы по соседству.
Ты из школы носил мой портфель…
Где ты, друг мой сердечный –

Да, меж вторых и третьих петухов
Бессонница крепчает и крепчает:
Ни сна тебе, ни боли, ни стихов,
И сердце ни на что не отвечает.

Вдалеке сухим ветром дышит фермерское поле, а совсем рядышком – речка. На реке своя жизнь. Цапля то на теплой мелкоте стоит, то, с достоинством переставляя свои длинные ноги, прячется в камыши. То, снова появившись, горделиво шагает к кустарнику. Совсем не боится Вани. Только нет-нет, да и глянет на него: что ты за чудо такое, что поделываешь здесь, на безлюдье?

Женился я по любви. Когда встречался с Танюшей, думал, что лучше девушки не сыскать. Казалось, всем мы подходим друг другу. Поженились. На подаренные родственниками и родителями деньги вступили в ипотеку и купили квартиру, переехали. Начались, как говорят, суровые будни. Денег не хватало, хотя мы оба уже работали.

Солнечные лучи добрались до кровати, пробежали по подушке и остановились у лица молодой женщины, которая досматривала последние остатки ночного сна. Начиналось еще одно весеннее утро.

И небо низко ночью летней,
И низко звезды над землей,
В станице тишина заметней
Сквозь петушиный разнобой…

Больница. Скучная палата…
Кто с этим чувством не знаком,
Когда, не зная аромата,
Мы тень цветка зовем цветком?

Легкие, веселые, как птички,
Прилетевшие со всех концов страны,
Шли они, девчонки – медсестрички,
По дорогам страшной той войны.

Полыхают, как зарево маки
В милой сердцу Кубанской степи.
Маки, маки, как яркие знаки
Светлой, чистой и верной любви.

Мне приснилась полянка ромашек
И девчонки в солдатских шинелях,
Белки шишки прячут в кармашки,
Поудобней усевшись на елях.

Тамара стояла, смотрела на мальчика, который виртуозно играл на баяне знакомую мелодию, а по лицу беззвучно катились слезы. Нет, дело не в ребенке, с этим у нее все в порядке. Она счастливая мама, у нее прекрасные дети, любящий муж. Просто с некоторых пор она не могла спокойно слушать мелодию баяна. Ей очень нравился этот инструмент.

Как легко можно в жизни ошибиться! Принимая решение, надо остановиться и подумать, чтобы не испортить жизнь себе и своим близким.

Лена вспоминала Север. Еще ребенком родители увезли ее оттуда. Так было надо. Они переехали в теплый край, с его жарким летом и почти бесснежными зимами. Нет, ей все нравилось: большой красивый дом, бабушкин цветник под окнами, речка, на которую они с подружками бегали играть, качели под яблоней. Такого у них в Нижневартовске не было.

Жил был маленький рыженький муравей, совсем еще юнец. Всю свою короткую жизнь трудился он на благо родного муравейника. С восхода и до захода солнца таскал он в муравьиные закрома все, что удавалось найти и унести, а порой даже с риском для жизни.

Года шагами сыновей идут,
Года простую истину поют:
– Ты о красе далекой не жалей,
Ведь не бывает некрасивых матерей.

Ты всю жизнь! – не в перстнях позолоченных,
А по-будничному озабоченная,
Сложа руки сидеть не умевшая
И у нас на виду постаревшая…

Какой ты молодой была!
И, Боже мой, – какой красивой!
Ах, мама, если б я могла,
Я б твою молодость продлила.

Я вернулась домой, где прошло мое детство,
Где так радостно мне не бывало с тех пор,
Как покинула я Богом данное место,
Где от бурь и невзгод защищал меня двор.

Отчего мне не спится в ночи,
Отчего на душе так тревожно,
Будто где-то забыты ключи,
И захлопнута дверь безнадежно.

Я этот стих свой маме посвящаю –
Любимой, ласковой и самой дорогой!
Я очень часто маму вспоминаю
И понимаю, что была она святой!

А время так стремительно бежит,
И скоро Новый год не за горами…
Работа, дом, куда-то все спешим,
Не так уж часто навещаем маму.

В людской толпе души не разгадать…
Друг друга узнаем мы по походке,
Но в каждой женщине я вижу прежде мать –
В ее улыбке и во взгляде кротком.

Все чаще сердце спать по ночам не дает:
В одиночестве на хуторе мама живет.
Ждет меня по будням, ждет по выходным –
Нелегко старушкам доживать одним.

Отчий дом у речки, старенькая печка,
Там сестру в кроватке пеленала мать.
И в углу с иконой маленькая свечка,
Всколыхнула память – сердце не унять.

Вера уже собиралась выходить из дома, когда раздался телефонный звонок.

Очередь продвигалась медленно. Кто-то нетерпеливо покрикивал на девушку-кассиршу: «А побыстрее нельзя?»«Девушка, не отвлекайтесь, перерыв заканчивается…»

В ту декабрьскую ночь Степан Петрович спал плохо. Он то ворочался с боку на бок, то сидел на кровати, свесив ноги и глядя в темноту, хотя накануне выпил таблетку снотворного. Поднялся рано, сделал свою стариковскую зарядку – несколько приседаний и пробежек по своей малогабаритной комнате от двери до окна. Затем он долго и начисто брился, освежил себя одеколоном.

Зима – это прачка:
Отбелит, отмоет
И лета горячку,
И осень с лихвою.

В этом старом многоэтажном доме его звали просто «дед». Те, кто знал его имя и фамилию, или умерли уже, или разъехались кто куда, а молодым, пожалуй, было неинтересно знакомиться с мрачноватым старцем, явно зажившимся на белом свете. Да и когда? У всех были свои заботы: работа, детсадики, беготня по магазинам. К тому же многие молодые семьи жили здесь временно, снимая квартиры…

Наверное, для каждого отца и матери нет более счастливых минут, когда после долгого отсутствия приезжают то ли в гости, то ли насовсем сыновья и дочери в родительский дом. Когда-то уехавшие на учебу, на заработки или просто поискать счастья в городе, многие так и остались вдали от отчего дома: одни прочно обосновались в городах, другие уехали «по распределению» к месту работы, обзавелись семьями, и выбраться к родителям – ну никак!

Белая птица Зима
Город укрыла крылом.
Дремлют под снегом дома
Белым забывшимся сном.

Отпуск пролетел быстро. Юля с дочкой Ксюшей побывали на родине Юлиной мамы Варвары Ивановны. Они столько наслышаны были о ней. Бабушка часто вспоминала свои родные места, где прошла ее юность. Ксюша нарвала цветов и аккуратно разложила их между листами книги. Сухие цветы тоже порадуют бабушку, как напоминание о ее молодости.