Сквозь тонкую подошву домашних тапочек, ступнями замерзших ног, Светка болезненно ощущала остроту камней железнодорожной насыпи. Вот уже битый час, отнюдь не по своей прихоти, бегала она взад и вперед вдоль рельсов за возлюбленным мужем Петром, отчаянно пытаясь предотвратить обещанный им суицид под колесами локомотива.
Светка, уже пару раз падая, свезла себе коленки. Что уж говорить о колготках! Они потерпели крах в виде огромной дыры на голени, еще когда муж опрометью кинулся вдоль соседских заборов, а она, на ходу застегивая пальтишко, неловко подвернув ногу, задела торчащий ни к месту из собачей будки гвоздь. «Да чтоб ты сдох!» – в сердцах крикнула она зашедшемуся лаем дворовому псу Арнольду. «Вот она – любовь твоя истинная!.. Поплачешь еще без меня! Вспомянешь!» – отозвался из гулкого ночного проулка срывающийся в фальцет голос супруга. «Да я не тебе! Арнольд, будь он неладен! Петя, Петенька! Погоди!» «Ни за что!» – слышалось уже где-то за квартал от магазина, под фонарем которого, прерывисто дыша от быстрой ходьбы, очутилась Светка.
Ориентируясь о маршруте беглеца по звуку шумовых эффектов, создаваемых его ногами, что на ходу яростно переворачивали и разбрасывали мусорные баки, она поняла: возлюбленный двигался к железной дороге. Эта одинокая ветка «железки», незаметно огибая их городок, соединяла небольшую воинскую часть с железнодорожным вокзалом и была самым ближайшим местом, где, согласно угрозам, и должно было произойти роковое событие. Женщина рванула в погоню, надеясь не допустить непоправимое! От холодного осеннего воздуха спирало в груди, во дворах пустынных ночных улиц разноголосьем отзывались встревоженные собаки. Наконец, в свете мощного неподвижного прожектора она увидела забор части, возвышающуюся над ним будку КПП и своего Петра, нелепо пытающегося расположиться на вожделенных рельсах. «Петечка!» – закричала она что есть мочи. «Оставь меня! Не приближайся!» – отозвался муж и побежал на свет прожектора.
Злополучная «железка», прежде чем скрыться под зелеными воротами с большими красными звездами, укладывалась, сообразно рельефу местности, округлою дугой. И это место, поблескивая под ярким освещением стальными рельсами, обозревалось из будки КПП как на ладони. Заступившие еще с вечера в наряд двое солдат-срочников Оприкин и Хрущ с любопытством наблюдали импровизированный спектакль, что развернулся пред их взором около полуночи. За странного вида мужчиной явно подшофе бегала женщина, плача и уговаривая его остановиться. Мужчина словно бы дразнил уже изрядно уставшую преследовательницу. Он периодически позволял ей сократить расстояние между ними, но, когда женщина была уже в трех шагах, странный субъект резко убегал – теперь в другую сторону по рельсам, и несчастная снова устремлялась за ним. «Артисты!» – заявил Оприкин. «Дура-баба!» – в сердцах выругался Хрущ. Он, в сравнении с Оприкиным, только недавно призвался на службу, поэтому во всем придерживался мнения старших. Но на это действо срочник Хрущ реагировал особо: «Вот и батя у нас такой же. Напьется – борогозит!.. Мамку лупит. Так мы его с браткой того… Иной раз усмиряем…» Оприкин прикурил сигарету и взглянул на часы. «Однако, час ночи… Усмиряли, говоришь?..» Хрущ, поглощенный спектаклем на рельсах, нервничал, явно припоминая не лучшие моменты своей жизни «на гражданке». «Пойдем!» – вдруг скомандовал Оприкин.
Крутые ступеньки железной лестницы глухо бухали под тяжелыми подошвами армейских ботинок. «Да-к не по Уставу же… Как бы чего не,..» – услышал за спиной Оприкин, протискиваясь между массивных воротин, соединенных внушительной цепью. «Не ссы! Ща усмирим и обратно!..»
Продрогшая и усталая Светка исчерпала свое красноречие, но муж был неумолим. Он выкрикивал ей нелепые обвинения и заверял в твердом намерении «убиться насмерть!»
Оглянувшись на звуки шагов по насыпи, женщина увидела двух солдат. Один из них, вероятно старший, заговорил первым: «Гражданка, за кем это вы гоняетесь? Не спится вам, что ли? Может, помочь словить беглеца?» Второй добровольный помощник был настроен более решительно и конкретно. «Тетенька, вы только скажите, мы ему в раз ряську начистим! По ем же видно – издевается он над вами!.. У меня на таких – жуть как кулаки чешутся!» К такому повороту Светка была не готова и ей стало ясно, что появившиеся, как из-под земли, солдаты отнюдь не шутят. Лишь стоит ей сказать, и Петя будет битый… «Что вы, ребятки, что вы!.. Не надо его. Он выпил лишку. У него бывает… Он просто… чувствительный». Служивые переглянулись. Тот, что был старше, утешил: «Да вы не пугайтесь так! Мы его легонечко, для острастки… Мужчина! На минуточку подойдите!» – неожиданно выкрикнул Оприкин, обращаясь куда-то за спину обескураженной супруги. «Тетенька, – не унимался младшой, – один токма разок научить! Он боле ни в жисть на вас не пырскнет…» Светка замахала руками: «Ни к чему это!.. Мы сами, мы сейчас уйдем… За что его учить? Он не дерется, он только нервничает, а это ничего…» Волнуясь пуще прежнего, женщина на всякий случай отступила назад и оглянулась. Мужа нигде не было видно. «Петя! Петенька!..» – позвала она. Вояки топтались в нерешительности.
Пережив погоню и нервотрепку и трусливо отказавшись «выправить» супруга-психопата, опустошенная Светка уходила в ночь из обозримого круга нелепого «представления». Пара разочарованных зрителей, так и не воплотившие намеченный этюд, вяло переговариваясь, задымили сигаретами и отправилась восвояси.
После сумятицы ночных приключений, не выспавшаяся и, по собственным ощущениям, простуженная, женщина проснулась, как всегда, в шесть тридцать утра, хотя это был выходной день. Дети – Темка и Аля – еще вчера в обед были отправлены «на побывку» к бабушке с дедом, поэтому в доме царила тишина. Лишь муж, как ни в чем не бывало, мирно похрапывал в другой комнате. Не торопясь вставать с постели, Светка принялась восстанавливать в памяти очередность недавних событий, припоминая все детально.
Вчерашний вечер начался со званого ужина у соседей, Ленки и Сереги Журовых. У хозяев под это дело нашлась бутылка водки. Да и Петр прихватил с собой «чекушку». Светка выпивать не любила, делала это крайне редко и, как говаривал о ней муж: «Кто выпивает, а кому и пробку понюхать достаточно». В этот раз «нюханьем пробки» отделаться не удалось, поскольку соседи вдруг предложили «скромно обмыть»… приобретенный автомобиль. Неожиданный сюрприз с покупкой автомобиля удался! Возбужденные горячительным, мужчины несколько раз удалялись в гараж «полюбоваться на «ласточку». И, словно опасаясь, что спиртное у них отнимут, пили одну за одной, обсуждая ходовые качества, «лошадок под капотом» и прочие достоинства купленной машины. Дамы, почувствовав себя лишними, переместились к телевизору, а когда закончилась телевизионная развлекательная программа, Светка, откланявшись, пошла домой. Она, конечно, опасалась, памятуя о мужниных истериках «под парами». Но все же всякий раз искренне верила клятвам благоверного «не впадать в крайности».
Часы показывали без четверти двенадцать, когда задремавшая женщина услышала в прихожке явление супруга, спросонья не понимая, кто шумит в доме. Но, едва двинувшись к двери, узнала знакомые интонации и речевые обороты несправедливо обиженного жизнью человека, «принявшего на грудь». Петя, как всегда, в исключительной форме отзывался о наскучившей ему работе, недостойном руководстве, ничтожной зарплате… И с этого момента монолог все более скатывался к возмущению тем фактом, что «такую машину могут себе позволить лишь ворюги!..» Светка успокаивала мужа как могла и даже попыталась помочь ему разуться и снять куртку. Но он, вероятно, заподозрив в таком поведении супруги сговор со всем враждебно к нему настроенным миром, вдруг вскочил со стула, взглянул на жену невидящим взглядом и устремился вон, хлопая дверьми и выкрикивая свои обиды куда-то в темноту осенней ночи. Светка поняла: развлекательная программа не окончена. Она, недобро гримасничая, шагнула в реалии ее жизни и настоятельно требует принять активное участие в захватывающем действе!..
Ее размышления об упорядочении вчерашних «пазлов» прервал звонок телефона. Из комнат послышался хриплый голос мужа, который с трубкой прошлепал на кухню. Светка, решив более не залеживаться, спустила ноги на пол. И, сидя на кровати, тут же почувствовала саднящую боль ободранных коленок. Вспомнились проникшиеся к ней сочувствием заступники – армейцы. Она неторопливо надела домашний халат, сунула ноги в тапочки и проследовала на голос мужа.
На фоне утреннего окна, спиной к ней, в трусах и майке стоял дрожайший супруг и хриплым голосом беседовал с телефонной трубкой.
Жена смотрела на него со странным чувством, доселе ей неведомым. Взгляд скользил по худым, кривоватым ногам, покрытым рыжими волосками, не задерживаясь на «пятой точке», обследовал спину сутулого человека, над лысеющей головой которого поднимался дым от сигареты. «Чем он постоянно недоволен? Что ему нужно от жизни? – думала Светка. – Дети, семья, работа… Театр одного актера… Пьеса длинною в жизнь?..» И тут ее мысли прервал раздраженный голос Петра: «Мне вчера нервы помотали… Разве они понимают?! Чернозем!.. И моя такая же…» Наконец, в слуховое восприятие женщины прорезались ключевые слова наступившего утра! Не выбирая предметов к действию, Светка схватила алюминиевый ковшик, что первым подвернулся под руку, и с силой стукнула мужа по голове. Тот ойкнул, выронил трубку и моментально, закрыв голову руками, присел от неожиданности. Но супругу было уже не остановить: после первых ударов у нее в кулаке осталась ручка, а ковш, отвалившись, улетел в угол. В ход тут же пошла скалка! Жена отчаянно лупила своего благоверного по спине и бокам, а, пытаясь увернуться от града ударов, Петр лишь усугублял свое положение, получая деревянным орудием по плечам и рукам, закрывающим голову. Звуковое оформление побоища было сдержанным. Избиваемый только успевал ойкать и, выкрикиваемый им вначале вопрос «За что?!», сменился на «Больно! Дура!..» Жена же, нанося очередной удар, употребляла один из трех вариантов: «За нервы! За чернозем! За концерты!» В эти секунды Светлана Павловна Зазимко, доселе кроткая женщина, учительница истории, десятым чувством понимала, что совершает неизбежный, давно назревший поворот в своей жизни. И, хотя ее руки не привыкли к подобным действиям, удары ложились ощутимо и веско. С явным преимуществом в наступательной тактике она окончательно загнала противника «в угол». Поверженный муж, улучив момент, метнулся в другую комнату и еле успел захлопнуть за собою дверь. Едва защелкнув дверной замок, посылая супруге проклятья, Петя завыл от боли.
Сердце колотилось на уровне горла, руки дрожали и, чтобы как- то успокоиться, новоиспеченная воительница, набрав из-под крана стакан холодной воды, выпила ее залпом. Затем подняла с пола телефонную трубку и в звенящую тишину на том конце связи произнесла учтивое: «До свидания». Предательски защипали глаза и, присев у стола, Светка заплакала, как девочка, растирая слезы по щекам. Но тут в поле ее зрения попали остатки ковшика. Странно хихикнув, она вдруг разразилась истерическим смехом, что нередко бывает в моменты нервного перевозбуждения…
Некогда возлюбленный муж Петр с тюбиком «Траксевазина» в руках, услышав смех супруги, настороженно притих, теряя последние крохи уверенности в реальности происходящего.
Спустя час, когда в доме все окончательно стихло, Светка, проходя мимо двери, за которой скрывался поверженный противник, приостановилась и уверенно произнесла: «В следующий раз служивых кликну!» И вполне успокоившись, отправилась досыпать. Завтра начиналась новая неделя и, скорее всего, новая история ее жизни.
Е. Левченко.