Руки уже не дрожали, глаза оставались сухими – горе отступало понемногу, уступая место тихой грусти. Инна смахнула с креста паутинку, поправила венки. Земля уже не осядет, можно ставить памятник. Год прошел со дня смерти мужа, а кажется, вчера еще шутил и смотрел влюбленными глазами. Внезапный сердечный приступ – и все…
Первое время после похорон Инне казалось, что смерть мужа была не настоящей, что просто нужно проснуться после кошмарного сна. И Алексей снова будет рядом с ней, живой, улыбающийся. И только спустя месяц она поняла: его больше не будет никогда. Выплакала свою боль и тоску, но на кладбище ездила часто, просила у мужа прощения за то, что не доглядела. Не успела. Слишком поздно вернулась в тот страшный день с работы. От воспоминаний ее отвлек мужской голос: «Извините, если помешал. У меня телефон разрядился, а нужно такси вызвать. Можно с вашего позвонить?» Инна дала мужчине мобильник, и они вместе пошли к воротам кладбища. Пока дошли, разговорились. Мужчину звали Геннадием. Он переехал сюда с Урала по состоянию здоровья, врачи посоветовали сменить климат. А здесь похоронены его родители. С женой развелся, она с дочерью осталась на Урале. Грустно одному, одиноко. Инне тоже захотелось выговориться. Она рассказала, как тяжело ей одной после смерти мужа. Сын далеко, видятся редко. От тоски спасает работа. Но вечера
ми так болит душа, что впору выть на луну. Под конец беседы Геннадий попросил ее номер телефона – и она продиктовала. А на следующий день он ей позвонил…
С этим мужчиной Инне было легко. С первых встреч они потянулись друг к другу. Может быть, вначале просто встретились два одиночества. Но потом пришло понимание, что их зимам когда-то не хватило солнца, их сердцам – соловьиных песен. А сейчас они обрели недостающее и боялись потерять хотя бы один день из отпущенных судьбой. Всеми силами они оберегали свой хрупкий мир. Недоброжелателей хватало. Инна придумывала кучу оправданий своему счастью, потому что понимала, без Геннадия ей будет трудно. Но поймет ли ее сын? Ведь Геннадий хотел узаконить их отношения, называть ее женой. Наконец она решилась и поехала к сыну. Тот выслушал мать и заявил: «Мама, поступай, как хочешь. Можешь обижаться, но я не одобряю». А невестка скептически поджала ярко накрашенные губы: «Что это вы нас позорите, мама? На старости лет замуж? О внуке бы больше думали! Людей не смешите! Не так давно мужа похоронили, подождали бы хоть пару лет». Женщина с трудом сдерживала слезы: «Ну почему мы должны оглядываться на то, что скажут другие? Я любила мужа, но ведь его не вернешь. А я встретила на старости лет другую любовь. И кто знает, сколько мне отпущено прожить. Так зачем же ждать и терять дни и годы?» Домой она вернулась расстроенная. Геннадий обнял ее: «Завтра же идем подавать заявление. Возражения не принимаются. Вот увидишь, все будет хорошо».
На регистрацию брака приехали сын с невесткой. На их лицах читалось раскаяние. Сын обнял мать: «Прости меня, мам. Счастья вам и долгих лет совместной жизни!» Мгновение спустя хлопнула пробка, бокалы наполнились искристым шампанским и зазвучало такое старое и каждый раз новое: «Горько!».
О. Кошевец, ст. Крыловская.