Она сидела в углу комнаты, сжавшись в комок, и невидящим взглядом смотрела куда-то в пустоту. По щекам беззвучно катились слезы. Неужели это происходит с ней? Неужели это ей бросали такие колючие, полные ненависти слова? Как же больно было их слышать. Они словно нож вонзались в ее сердце, душу, с каждым словом проникая все глубже, и с каждой новой фразой часть ее будто бы отмирала, становилась пустой, безжизненной.
Анжела никак не могла понять, что она сделала не так. Почему обычный ужин перерос в громкий скандал? Она уже давно выяснила, что может вызвать раздражение мужа, и старалась этого не допускать. Неужели она опять где-то допустила ошибку?
После очередной гневной тирады в ее адрес Анжела встала и, обхватив себя руками, вышла на улицу. В одном тонком пуловере, не чувствуя зимнего холода, она медленно брела вдоль домов, ни о чем не думая, не веря в реальность происходящего. Чем она заслужила такое отношение? Никогда, никогда она не просила у мужа ни шубы, ни драгоценностей, ни заграничной поездки. Есть обручальное колечко и цепочка, подаренная на свадьбу, – и ладно, есть во что одеться, – и достаточно, к морю получилось съездить – и хорошо. Да, ей хотелось и новые сережки, и пальто, но она понимала, что Егору тяжело, у него проблемы, поэтому разговоры об обновках для себя заводила только в случае необходимости. Все, о чем она просила мужа, сводилось к бытовым проблемам: стул починить, замок поменять, полку прибить, помочь по хозяйству. Конечно, часто приходилось не один раз ему об этом напоминать, что поделаешь, все мы люди и не все можем запомнить. И вот теперь она – злостная эгоистка, думающая только о себе, которая треплет всем нервы, пилит (почем зря) мужа и смерти его желает. Последний аргумент для нее вообще стал шоком. Откуда такие мысли? Да когда он болеет, она от него не отходит, чаечки-отварчики-бульончики делает.
Порыв ветра сорвал с крыши дома ворох снежинок и бросил в лицо Анжеле. Холодный снег немного отрезвил ее: куда она идет без куртки, в одних тапочках в зимнюю ночь? Дома спят дети, нужно возвращаться назад. Только бы все было тихо! Казалось, она больше не выдержит злых обвинений, еще одно слово, и она расколется, разлетится на мелкие кусочки. Но делать нечего. Обхватив себя покрепче руками, как будто это могло как-то помочь, женщина устало побрела обратно.
В доме было на удивление спокойно. Егор сидел за столом и пил чай. Вот так просто! Словно ничего не случилось. Неужели даже не заметил отсутствия жены. Анжела осторожно вошла на кухню.
– Чего без куртки по улице бродишь? – только и спросил Егор.
Анжела промолчала, не было ни сил, ни желания отвечать. Да и что говорить? Сказать как есть, значит раздуть скандал снова.
– Что молчишь? – снова спросил Егор и посмотрел долгим, обвиняющим взглядом на жену.
Она понимала, что от нее ждут извинений. Как правило, так всегда и заканчивались их ссоры: она извинялась, и все успокаивалось. Анжела не спешила с ответом. Опять просить прощения? За что? В чем она провинилась? Слезы предательски набежали на глаза. Женщина отвернулась и ушла в комнату. Нельзя, чтобы Егор видел, как она плачет, он этого не любит. Уж лучше уйти к себе и лечь спать, а завтра будь что будет.
Анжела так и сделала. Ощущая невероятную пустоту в душе, она легла в кровать, завернулась в одеяло и закрыла глаза. Казалось, после всего уснуть ей не удастся. Но она провалилась в сон, едва только голова коснулась подушки.
Ночью ей снились беспокойные сны. В них она все время бродила по незнакомому дому, заглядывала в комнаты, искала выход и никак не могла найти. Казалось, бесконечным коридорам и многочисленным дверям не будет конца, а выхода все не было. Когда ее уже начинала охватывать паника, она проснулась от трели будильника.
Анжела встала с постели и, уже натягивая халат, вспомнила вчерашний вечер. Горечь обиды, словно старое покрывало, стала окутывать ее с новой силой. Тряхнув головой, отгоняя грустные мысли, она пошла на кухню. Скоро проснутся дети – нужно приготовить завтрак, одеть Танюшку в садик, заплести косы Кристине, погладить рубашку Максимке. Затем надо было собрать Егору на работу обед. Перерыв у него был небольшой, поэтому он перекусывал на месте принесенной из дома едой.
«Как он себя с утра поведет?» – гадала про себя Анжела, разбивая на сковородку яйца.
– Доброе утро, ты уже встала? – как ни в чем ни бывало спросил вошедший на кухню муж. – Ты мне сегодня кофе не вари, лучше сделай чай, зеленый, а то голова что-то с утра побаливает.
И, прихватив со стола ломтик сыра, он ушел в ванную. Вот так просто, словно и не было вчера никакого скандала. Конечно, хорошо, что он так быстро отходит, но червячок обиды все равно зашевелился. Однако растравливать себя заново Анжела не стала. Она быстро накрыла на стол и позвала всех завтракать.
Начинался новый день и не хотелось омрачать его вчерашними событиями. Быть может, и нужно было что-то сделать, сказать, как-то иначе себя повести, не давать себя в обиду. Она понимала, что так больше продолжаться не может, ни к чему хорошему это не приведет. Но где-то в глубине души теплилась надежда, что, может, он изменится, и все будет как прежде.
Н. Скиба.