– Лариска, я люблю тебя! Согласна ли ты стать моей женой?
Зеркало отражало статную фигуру Димки, широкие плечи, спокойные серые глаза, чуть курносый нос и рыжеватые вьющиеся волосы. Глядя на себя в зеркало, Димка снова повторил этот же вопрос и задумался: «Что она ответит?» Конечно, от Лариски можно ожидать всего: и веселого изумления, и лирического настроения, и обидной шутки…
Такая уж она, его Лариска… Но как бы там ни было, сегодня они должны поговорить серьезно. Сегодня он скажет эти слова. Правда, он собирается сказать их уже несколько месяцев, но сегодня решил твердо и бесповоротно – будь что будет. Ровно в семь скажет, возьмет и скажет.
– Да, да, Дмитрий Павлович, ты скажешь ей это сегодня… ровно в семь… Иначе будешь считать себя последним трусом, – все еще поглядывая в зеркало, подмигнул своему отражению Димка.
Нет, он не трус. Там, в Чечне, он не раз прикрывал своих боевых товарищей от бандитов, имеет награды. Да и на гражданке уже успел отличиться: вынес из горящего дома двух ребятишек. И Лариска знает: он имеет право не считать себя трусом…
Щелкнув замком, пригладив еще раз шевелюру, Димка закрыл за собой калитку и зашагал по главной улице поселка. Земля, схваченная первыми морозными ночами, звенела под каблуками ботинок. В лужах хрустели ледяшки…
Димка подходил к небольшому кирпичному домику с голубыми ставнями и застекленной верандой. Сколько раз он проделывал этот путь! Ходил по весенней распутице, по мягкой горячей пыли летом. Теперь осень, а он все продолжает ходить! Он уже с закрытыми глазами, наощупь может найти этот дом!
Димка вытер ботинки о половик и по ступеням взлетел на веранду:
– Лариса дома?
– Подожди там, я одеваюсь, – послышалось из-за двери.
Лариска вертелась перед трюмо. Димка присел на верхнюю ступеньку. Девушка нарочно долго переплетала свои смоляные косы, подводила карандашом глаза, поворачивалась к зеркалу то боком, то лицом, гримасничая, хихикая, кокетливо пританцовывая…
– Ну что дурачишься? Тебя же парень ждет, – заметила худенькая девчушка, Ларискина сестренка.
– По-дож-дет! – пропела Лариска. – Куда спешить? Не государственной важности вопросы будем решать…
Улица выходила к реке.
– Пойдем на берег, – тоном, не допускающим возражений, сказала девушка.
На берегу было пустынно.
– Простудиться ведь можно, холодно, – проговорил Дмитрий. – Может, в другое место?
– Иди куда хочешь, – капризно сказала Лариска, – а я – к реке!
И она запрыгала по кочкам. Димка плелся за ней и чувствовал себя настоящим медведем, хотя был спортсменом, разрядником. Шел и думал, что непросто ему будет с Ларисой… Но он тут же отогнал эту мысль. У кого их нет, недостатков? Он же любит ее, и она любит…
Они вышли на берег. Река уже покрылась льдом.
– Гляди-и-и! – воскликнула Лариска.
На зеленоватом фоне вырисовывались причудливые контуры деревьев, загоралась первая звезда.
– Красотища-а! – протянул Димка.- Здорово как!
– За-ме-чательно! – оценила девушка. – Видишь во-он ту-у иву?
– Вижу…
– Достань веточку для меня, – капризно проговорила Лариска.
– Что-о? Достать ве-еточку? Ведь надо перейти на тот берег по льду!
– А ты и перейди, – задорно пропела Лариска, поворачиваясь на одной ноге.
– Ну-у, это глупость, лед еще слабый, – начинал злиться юноша. – К чему рисковать?
Но в Лариску вселился бес упрямства.
– Никакого риска нет! Просто ты ничего не хочешь сделать для меня! – заявила девушка.
– Знаешь, это уже глупый каприз, – не уступал Дмитрий.
– Пусть каприз! Раз тебе мой каприз неважен, то я сейчас же иду домой, – вызывающе топнула ногой Лариска.
Димка посмотрел на часы. Половина седьмого. Он взял девушку за локоть:
– Ларисочка, мне надо с тобой серьезно поговорить.
– Достань веточку – и говори!
– Дело не в веточке… Тут дело посерьезнее, – настаивал Димка.
– Достань или я ухожу!
– Это просто дурацкая причуда, – вконец разозлился юноша.
– Ах, так? Да ты просто… просто трус, – выпалила Лариска.
Димка даже отшатнулся, словно его ударили в лицо. Не говоря ни слова, он стал спускаться к ледяной кромке. По пути он выломал увесистую палку и, пробуя лед, стучал ею впереди себя. Река ухала под ногами. Лед был тонок, но идти можно. Вдруг он затрещал, но не проломился. Димка поскользнулся и несколько метров проехал на спине. Палка выскользнула из рук и упала в полынью, за ней – шапка. Димка медленно перевернулся на живот и пополз по-пластунски… Вот и берег.
– Ну что, реченька-а, взята-а? – закричал юноша, повернувшись к реке.
Он выбрался на обрыв, встал рядом с ивой, посмотрел на часы. Было ровно семь… Кинул взгляд на противоположный берег: маленькая фигурка стояла там, что-то крича и размахивая руками…
Перед ледяной рекой, с высоты этого обрыва эти крики и капризная восторженность Лариски показались ему ненужными, смешными и даже… жалкими. Их разделяла только река, но Дмитрий вдруг почувствовал, что между ними легло нечто более широкое и глубокое, чем река, чего не перейти и не преодолеть, даже рискуя жизнью…
«Нет, это не друг, не жена», – как бы продлевая раздумья, подумал Дмитрий.
Было ровно семь… Юноша вынул из кармана ножичек и бережно срезал веточку ивы. «На память…» – горько усмехнулся он. Причесав растрепавшиеся на ветру волосы, нагреваясь, Димка зашагал вдоль берега к огням ближайшего хутора…
Т. Юпилайнен.