Это было 80 лет назад.
События, о которых пойдет речь, связаны с 17 июня 1942 года, когда на станции Крыловская фашистами был разгромлен санитарный поезд с ранеными бойцами Красной Армии.
Медицинская сестра Любовь Петровна Лягушина из Макеевки вспоминает:
– Временный военно-санитарный поезд № 1075 был сформирован в первые дни войны в городе Одессе, состоял он из нескольких пассажирских вагонов и теплушек. Поезд обслуживал Юго-западный фронт, затем Северо-Кавказский и 4-й Украинский. Начальником поезда был назначен Николай Виссарионович Ливинский, комиссаром – Лейдекер, начальником медсанчасти – Зингер, начальником АХЧ – Полевой.
На красный крест летели бомбы
14-16 июня 1942 года под ожесточенными бомбежками немецких самолетов погрузили раненых в районах станций Кутейниково и Лихой, а также посадили жену коменданта станции Лихой с двумя детьми, чтобы вывезти их в тыл, так как немцы шли по пятам. На всем протяжении пути эшелон подвергался сильным бомбежкам и обстрелам. Немцы, игнорируя все международные соглашения, несмотря на то, что на крыше каждого вагона был санитарный знак, беспрерывно бомбили составы, стараясь попасть в вагоны, а когда раненые выбегали, чтобы укрыться от бомб, на бреющем полете обстреливали их.
Командование поезда не смыкало глаз ни днем, ни ночью, ходили по вагонам, успокаивали раненых и больных, подбадривая сильно уставший медперсонал. Казалось, что они сделаны из металла. Сколько в их движениях было силы воли и энергии, что даже тяжелораненые переставали стонать и провожали их благодарными взглядами.
17 июня 1942 года около 9 часов утра поезд прибыл на станцию Крыловская. Впервые после долгих бессонных ночей раненые и обслуживающий их персонал вздохнули свободно. Ярко светило июньское солнце, многие вышли из вагонов, чтобы поесть овощей и фруктов, которые принесли жители станицы. Везде слышались шутки, смех. Солдаты рассказывали окружившим их жителям о боях на фронте. Многие искали родных и знакомых. И никто не мог подумать, что звенящая тишина таит в себе зловещую опасность. Внезапно над станцией появились три самолета. Они прошли над составом на бреющем полете. На крыльях сверкали фашистские кресты. Стервятники развернулись, и от их брюха отделились черные точки авиабомб. От прямого попадания загорелись вагоны.
Персонал поезда делал все возможное и невозможное для спасения раненых из горящих вагонов. Фашистские самолеты пошли на второй заход. Несмотря на страшную бомбежку медсестры и санитары – Татьяна Ивановна Куркина, Галина Стеценко, Фаня Зимберл, Люся Фрайштетер, Шевченко, Романова, Галанина, Семен Кур, Валя Тарасова – спасали раненых. Начальник поезда, комиссар и все остальные с помощью местных жителей и железнодорожников выносили солдат из горящих вагонов, прямо через сквер относили их на расположенную невдалеке площадь. Здесь погибли комиссар Лейдекер, повар Петр Яковлевич Бошару, медсестра Тамара Коврыжина. Здесь же погибли дети коменданта станции Лихой.
Помогали местные жители
Только на подворье Прокопия Гавриловича и Анны Павловны Казначеевских располагались 30 раненых. Тяжелораненые были эвакуированы в больницу станицы Екатериновской. Очень чутко отнеслись к раненым жители станции. Анна Николаевна Малахова приютила более 25 человек. Она всю ночь обмывала и обрабатывала им раны, заботилась о них, по-матерински старалась помочь каждому, чем могла. Много помогали семьи Покладьевых, Мерзляковых, Бурьяновых, Лебедевых, Леска, Мария Лях, Владимир Жилеев, который сам был ранен, Татьяна Ивановна Терентьева. Я не могу все восстановить в памяти, прошло много лет, да и тогда главным было спасение раненых. Архив не сохранился: штабной вагон сгорел, и нам выдали справки, что наши документы сгорели при пожаре.
Было солнечное утро
А вот воспоминания санитарки Анны Андреевны Стеценко: «Это было летом 1942 года. Наш санитарный поезд 1075 удачно вырвался с Украины, которую захватил враг, миновав город Ростов, утром 17 числа остановился на станции Крыловской. Утро было солнечное. Жители станицы окружили поезд с гостинцами для раненых, полными корзинам черешен. Меня особенно поразили высокие деревья на перроне, а на них множество птичьих гнезд. Такая была удивительная мирная картина, от которой мы уже отвыкли. И вдруг налетели вражеские самолеты. Бомбить они начали с хвоста поезда. Над каждым вагоном сбрасывал враг бомбы. Они падали на здания станции, амбулатории, на перрон, соседние эшелоны.
Мои два вагона находились в голове поезда, в них было 60 тяжелораненых, остальные – ходячие. Осколки от бомб прошивали стенки вагонов насквозь, срывали полки, вторично ранили бойцов. Горело железо вагонов, оно огненными шарами стреляло на много метров вокруг. Все смешалось: крики, пожарища, разрывы воющих бомб. Я решила сама выносить раненых на перрон, и началась работа. Казалось, остановилось время. Вражеские самолеты методично возвращались и продолжали расстреливать поезд. 74 раненых вытащила я из горящего состава, многих из них поместила на перроне, возле них оставила сандружинницу Любашку Лягушину. Но на перроне было очень опасно. В это время прочь бежали молодые женщины, рабочие путей. Я остановила их и упросила помочь нам вынести раненых, и они помогли перенести их на шинелях. Из тысячи раненых осталось в живых 250 человек. Начальник АХЧ попросил меня собрать ходячих и вывести их на разъезд. Я собрала их, и пошли мы через хутор Октябрьский».
На 125-м километре
А вот как вспоминала этот день Анна Николаевна Малахова, проживавшая на разъезде 125 километра: «Примерно часов в 9 утра я услышала, как на станции рвались бомбы, потом несколько раз развернулись самолеты и обстреливали станцию из пулеметов. Через некоторое время стали привозить на машине и подводах раненых солдат. У нас с мужем Иваном Федосеевичем было тогда пятеро детей. Мы принимали раненых. Когда весь дом был заполнен, стали размещать в сарае, на сеновале, вокруг скирды соломы. Все стонали, просили пить. Продукты, что были в доме, я раздала раненым. Помню, во всем мне помогала санитарка с этого поезда по имени Люба – в одной майке, босиком. Раненых к нам привезли 75 человек. Кто мог идти, те добирались пешком».
Имен не помнят
Житель хутора Лобова Балка Иван Иванович Овчаренко в те годы работал сапожником на станции в товарном вагоне, приспособленном под мастерскую – ремонтировал обувь для солдат. Утром на станцию пришел санитарный поезд. Машинист с помощником отцепили вагоны и поехали под кран заливать воду. И тут налетели немецкие самолеты и стали сбрасывать бомбы. Первые бомбы упали в центр поезда. Раненые, кто мог, бежали в парк, лежачие заживо сгорали в вагонах. От удара бомбы паровоз раскололся пополам. От второго захода загорелся деревянный элеватор и перевернулся, как спичечный коробок. Поскольку на станции не было противовоздушной обороны, самолеты безнаказанно разбили и санитарный поезд, и станцию.
Пелагея Николаевна Овсянникова, шофер машины ГАЗ-А вспоминает: «По приказу директора совхоза «Павловский» Даниила Тихоновича Данченко я возила раненых на его легковой машине, подальше от вокзала, под защиту деревьев, во дворы к людям. После этого ушла добровольно в армию. Ни одного имени не помню, не до того было: надо было спасать раненых».
«Погибших раненых и гражданских жителей похоронили в разных братских могилах в начале кладбища, которое в то время находилось в торце переулка Орджоникидзе, – рассказала свидетель этого события, жительница переулка Бондаренко. – После войны братскую могилу солдат раскопали и их останки перезахоронили возле памятника на улице имени И.В. Сталина (ныне К.Т. Першина). Братская могила гражданских лиц так и осталась в торце переулка…»
Подготовила О. Леонова, по материалам председателя ветеранской организации АО «Знамя Октября» Н.И. Майстровского.
