«Перечитывая историю колхоза «Октябрь», натолкнулся на воспоминания Александры Авксентьевны Грицай о тяжелых военных и послевоенных годах, когда в основном женщины-колхозницы выращивали зерно, мясо для нужд фронта, поднимали из разрухи сельскохозяйственное производство. Сейчас труженице А.А. Грицай идет 90-й год, но у нее ясная память и светлая голова. Я побывал в гостях у этой удивительной женщины и записал ее рассказ о тех нелегких годах», – рассказывает руководитель клуба «Станичники» Н.И. Майстровский.
Перед войной я работала учетчиком в самой отдаленной бригаде № 4 колхоза «Зерновая фабрика Кавказа». Это были годы, когда наша жизнь стала заметно улучшаться: колхоз богател, выросли урожаи, нам стали больше выдавать зерна. Но тут грянула война, которая нарушила все планы на будущее. После оккупации, в разрухе, женщинам, подросткам и старикам пришлось налаживать жизнь практически на пустом месте. В нашей бригаде, как и во всем колхозе, не хватало рабочих рук. Весной 1943 года, как и в 1944 году, тяговой силы хватало только на три конные сеялки да на пару подвод для подвоза зерна. Конец зимы, скоро весна и надо выходить в поле, а быки в сараях на веревочной поддержке, кормить их было нечем. Тогда мы стали приносить в бригаду кто что мог: один – пучок сена, другой – клочок соломы, а третий мелкие веточки из лесопосадки. Подкармливая таким образом основную тяговую силу, мы смогли поднять на ноги быков. И вот, наконец, долгожданный день и мы в поле. В сеялку запрягли двух быков, а впереди одну лошадь. Наплакались с ними женщины! При 11-сошниковой сеялке – 2,5 га, а для 13 – 3 га, за световой день редко кому удавалось выполнить норму. Не пройдет сеялка одного круга (за день их надо сделать 10), смотришь, бык упал и никакими силами его не поднять. Чего только не применяли! Крутили быку хвост (был случай, когда одному быку его открутили), подкладывали под хвост пучок горящей соломы, а бык вздрагивает, но не встает, пока не отдышится.
А вот что представлял собой посевной агрегат: впереди идет колхозница, тянет за узды лошадь, затем два быка, на сеялке сидит подросток и непрерывно подгоняет их длинной хворостиной, и только затем идет женщина-сеяльщица, которая следит за работой сошников. На краю загонки стоит подвода с посевным зерном, а у дышла лежит пара истощенных быков. Всего в бригаде на севе работали 15 таких же изнуренных, как и быки, колхозниц. Что можно было сделать с такими силами? Засеяли за ту весну только десятую часть того, что засевали бригадой до войны за день. А ведь сеяли чуть ли не до самого начала лета.
Мы старались использовать все возможности, чтобы получить больше зерна. Помню, как в начале февраля 1944 года выдалась теплая, солнечная погода. Почва стала подсыхать. Наша бригадир Пелагея Лагунова, посоветовавшись с нами и председателем правления Пелипенко Константином Панкратьевичем, решила использовать это «окно». Но оно оказалось очень коротким. Поработали мы лишь 6 февраля и то неполный день, посеяли тремя конными сеялками семь гектаров яровой пшеницы. На другой день выпал обильный снег и пролежал больше месяца. Когда стали убирать урожай, на каждом из семи гектаров взяли по 21 центнеру, а на остальной посевной площади лишь по пять-шесть центнеров зерна.
Такими же трудными были дни на уборке пшеницы. Хлеба зарастали бурьянами, что в них, как говорится, выли волки. Колхозницы в уборку работали косарями. При норме 40 сотых гектара косами колхозницы Беспалая Вера Яковлевна, Смаль Нина Федоровна, Науменко Ольга Ивановна за световой день скашивали гораздо больше.
Работающих в поле кормили обедами, состоящими из порядком приевшихся супа – кондера и пшенной каши, сваренной на воде. Особой популярностью у работников в начале уборки было такое блюдо, которое называли «кутьей». Приготовлено оно было из целых недозревших зерен пшеницы и сдобрено постным маслом из сурепы. Подходят, бывало, колхозники на обед к полевому стану и уже издали кричат: «Каша пшеничная есть сегодня?». «Есть!» – отвечает кухарка. И люди веселеют, шутят за столом, потом бодрее идут в поле.
Молотили до белых мух, до зимы. На четыре бригады в колхозе было лишь два стареньких на ладан дышащих комбайна, которые больше простаивали на ремонте, чем молотили, да одна молотилка.
Из-за недостатка тяговой силы обмолоченное зерно складывали на перевалочных токах, а уже затем перевозили на основной ток. Хлеба в те годы давали низкие урожаи, основная масса шла на выполнение плана. Мы старались сами готовить семена. Наш умелец дед Савелий Тараненко восстановил «кружало», которым он в молодости очищал посевное зерно у казаков, и за зиму успевал подготовить к севу значительную часть колхозных семян (см. фото). На фураж и на заработанные трудодни оставалось очень мало. Мы работали под девизом «Все для фронта, все для Победы».
Подготовила О. Кайдаш.
