В день Воздвижения Животворящего и Честнаго креста Господня ушел в жизнь вечную отец Николай Запорожец – человек блестящего ума, искрометного юмора, сочетавший в себе черты юродивого и мудреца.
Этот человек поистине знал Бога. Избрав себе нелегкий путь стояния за правду Божию, он многое претерпел на своем земном пути, оставив о себе светлую память в сердцах тех людей, кто понимал и любил его. Он был большой проказник и меньше всего заботился о том, чтобы люди хвалили его и говорили о нем хорошо, скорее, наоборот. Выросший на дальней улице в Новомихайловской, в районе, именуемом Собачевка, отец Николай не любил вспоминать о своем детстве, называя этот период жизни серостью, но тем не менее пожелал быть похороненным на краю с видом на свое родное гнездо.
Человек-загадка, человек-парадокс, построивший в станице Кущевская величественный храм в честь св. Иоанна Богослова в те времена, когда просто попросить машину для подвоза стройматериалов было большой проблемой. Умудрившийся взять под стройку кредиты в банке и не отдать их, расписавший храм собственноручно: иконы на стенах храма – его работа. Ходивший в пиджаке с подпалиной от утюга на спине и не имевший в доме хозяйственного мыла, когда этот храм строился. Разъезжавший по станице на велосипеде и кормивший бродячих животных, которых сердобольные станичники подбрасывали в камыши у его дома.
Неисповедимыми путями попавший в Московскую духовную семинарию в годы богоборчества, когда, с его слов, в семинарию отбирали все «смиття» (по принципу: чем хуже, тем лучше), он блестяще окончил ее в числе лучших учеников. Служа в храме Христа словущего на Арбате в Москве, отец Николай встречался с опальной Анной Ахматовой на вечерах, что организовывали друзья поэтессы, чтобы морально и материально поддержать ее. Знавший лично актера Алексея Баталова и его брата священника Михаила Ардова, чья мать дружила с Ахматовой. «Она действительно гениальна», – делился он своими воспоминаниями об этих встречах.
Он славился весьма эксцентричным поведением, начиная с обуви: валенок на правой ноге, ботинок – на левой. В таком виде он однажды был замечен на перроне станции «Крыловская» в юные годы. Все это сочеталось в нем с почти светским лоском и хорошими манерами. Попасть ему на язычок было небезопасно, поэтому многие избегали его. Так, в одну из воскресных проповедей он обратился к прихожанкам пенсионного возраста с таким посланием: «Вы, мрачные личности, перестаньте приставать к молодым женщинам, приходящим в храм в коротких юбках и в штанах, ибо Господь будет судить нас по тому, что будет у нас внутри». А в день открытия храма, построенного многими скорбями его, он обратился к кущевцам с памятной речью, сказав в малоприятных выражениях, что он о них думает.
Интересный случай поведал один ныне покойный станичник, присутствовавший на панихиде по умершему родственнику. Прервав священника, служащего панихиду, бывшего своего воспитанника, он сказал примерно так: «Бросай, отче, ты оцю катавасию, им уже за столы сидать надо, цэ ж туземцы!», огорошив весьма того свидетеля таким откровением, так как считал и себя, и своих земляков весьма продвинутыми и уж никак не туземцами.
Будучи 80-летним старцем вместе с Натальей Степановной, своей помощницей и добрым искренним другом, он устраивал кормушки для птиц на высоких деревьях у своего дома, чтобы наблюдать из окна кухни за небесными гостьями.
Удивительная история произошла как-то со мной, сблизившейся с отцом Николаем в последние полгода его земной жизни. Жил он несколько закрыто, неохотно идя на какие-либо контакты с земляками. Как-то неожиданно для меня он согласился принять нас с подругой у себя дома. Зная его непредсказуемость, я довольно сильно переживала о том, как он нас встретит и чем обернется эта встреча для моей подруги, делающей первые шаги на пути к Богу. Мои переживания вылились в сон, который воспринимается мною теперь как духовное завещание отца Николая. Сам бы он вряд ли когда так сказал, потому что был скромен до состояния юродства, тщательно скрывая от несведущих и свой ум, а порой и дары Божьи, коими был так щедро наделен. Почему он это скрывал, ведомо, наверное, одному Богу. Сон настолько чудно вплелся в реальность, что остался в моем сознании словами: «Кто накормит страждущих, того Господь препроводит в свои хозяйские покои». Эти слова можно понимать как буквально, так и косвенно. В своей жизни отец Николай многих накормил, согрел, и пусть Господь препроводит душу нашего дорогого батюшки, много претерпевшего на своем веку, в свои хозяйские небесные покои, в Вечный покой. Вечная память ему, воздвигнувшему на станичном кладбище величественный крест со словами: «Слава тебе, Боже наш!» в назидание и вразумление нам всем, номинальным христианам, ставящим на месте погребения своих близким уже не кресты, а, подобно язычникам, обозначавшим места святынь каменными глыбами – изваяниями. Всем нам, позабывшим о высоком предназначении человека быть храмом Святого Духа и носителем бессмертной души и свободной воли.
Е. Юрьева, ст. Октябрьская.