Историю о русском солдате Володе, которого спасла моя бабушка, Забара Мария Панкратовна, я неоднократно слышала от своей мамы, ее сестер, братьев и племянников. С возрастом мое восприятие этой истории менялось, да и роль главного героя почему-то перемещалась от солдата – к мужественной женщине, а порой сама война становилась центром рассказа, или дети, глазами и памятью которых эти события стали частью моей жизни.
Дело было на моей малой родине, где жили и покоятся мои многочисленные предки. В конце января 1943 года немцы гнали русских военнопленных через станицу Ново-Михайловскую (ныне Октябрьскую). Забаривское подворье находилось на краю станицы. Моя бабушка, как и другие станичницы, через забор всматривалась в лица русских солдат – у самой на фронте было два сына, а сколько родственников ушло на войну – не сосчитать. Изможденные, оборванные пленные солдаты, опустив головы, медленно двигались, сопровождаемые немногочисленным конвоем. Вдруг один солдат поднял голову и посмотрел на мою бабушку. И столько в этих почти детских глазах было боли, страха и просьбы, что бабушка, сама не помня, как это произошло, открыла калитку. Моей маме было тогда семь лет, ее племянникам – бабушкиным внукам – 6, 5 и 4 года. В памяти детей сохранилась такая картина: быстро распахнулась дверь, и в хату вслед за бабушкой почти упал молоденький солдатик. Оба были страшно испуганы. Еще не верилось, что никто не заметил исчезновения пленного солдата. Бабушка была сурова и немногословна. Загнала нас на печку, а сама стала наливать солдатику горячую похлебку, хлеба не было, жили мы бедно. Солдат склонился над тарелкой и буквально упал лицом на стол. «Сомлел» – это не очень понятное слово почему-то врезалось в детскую память.
Бабушка возвращала парня к жизни. Стригла волосы, купала в нашем корыте, поила молоком, отогревала на печке и душой. Кажется, он не был ранен, просто изголодавшийся, измученный холодом и тягостным пленом солдат. Володя – так звали солдата – оказался молодым светловолосым добрым парнем. Бабушка ухаживала за ним, как за родным. Мы очень подружились с Володей. Ему было лет 18-20. Казалось, что это один из наших братьев. Мы даже играть начали вместе и петь наши кубанские песни – семья-то у нас голосистая. Володя нам рассказывал что-то интересное, совсем из другой жизни, видно, парень был образованным. Но, что и откуда он родом, стерлось из памяти.
Слушая их рассказ, я часто думала: «Как удалось скрыть присутствие чужого человека в станице? То ли время было такое, что даже дети умели молчать, то ли люди такие, или бабушке удалось все так мудро организовать, ведь ценой ошибки могла стать жизнь своих детей и внуков». Окрепнув немного, Володя засобирался своих догонять. Кажется, я сама, а не моя мама, была свидетелем их расставания. Он обнял ребятишек, а потом склонился в поклоне перед бабушкой, поцеловал ей руки и сказал: «Я вернусь к вам. Если только живым останусь, обязательно вернусь»! Закончилась война. Счастливая мать встретила с фронта пусть израненных, но живых двоих сыновей – Шуру и Мишу. Но еще долго всматривалась она и ее дети в фигуры идущих солдат: а вдруг это наш Володя?!
Кто они – герои Великой Победы? Может быть, ставший нам родным солдат Володя, который, мы очень верим, честно бил фашистов. И дай Бог, живой остался, просто не смог приехать. И живут где-то его дети и внуки. И пусть долго и счастливо живут. А может быть, герои Великой Победы покоятся на территории полевого стана бригады № 3, куда согнали немцы тех пленных и расстреляли. Или дети, чье военное детство научило быть щедрыми, любящими, верящими и помнящими? Или простая русская женщина, моя бабушка Маруся? Чья доброта, материнская любовь, вера или героические корни отца, ново-михайловского казака, георгиевского кавалера 4-й степени Пелипенко Панкрата Мартыновича, дали ей силы на такой простой поступок – просто открыть калитку…
Т.И. Старченко.
