Если бы Сергей Патока знал заранее смысл этих роковых слов, которые он шутки ради разместил на своей страничке в соцсети! Действительно, следующий день стал для него переломным. Казалось, травмы, которые он получил, никак не совместимы с жизнью. Но он выжил, хотя и стал инвалидом. Притом Сергей Иванович восхищает своим упорством и жизнелюбием. Может быть, причиной всему – многочисленные друзья, не оставившие его в беде, может – стальной, закаленный характер. «Я признателен всем – знакомым и незнакомым, близким и далеким – всем-всем, кто принял самое непосредственное участие в моей судьбе в такой переломный момент, оказав моральную и материальную поддержку», – не устает повторять Сергей. Как бы то ни было, этот человек показал всем пример, как нужно преодолевать непреодолимое. Сегодня мы познакомим вас, дорогие читатели, с произведением, которое Сергей Патока написал, очнувшись после долгой тяжелой комы. Оно так и называется – «Перелом 2015».
“Перелом 2015”
Потерял я, братцы, ногу, хоть совсем не на войне,
И от этого обидней кажется теперь вдвойне.
Как подраненная птица, я летел к земле сырой,
Видно, ангел мой хранитель на тот день взял выходной.
Лишь железная ограда была очень рада мне,
Раздробить меня на части была счастлива вполне.
Хоть пила с бензомотором приумерила свой пыл,
Ослабевшею рукой я ее все ж заглушил.
В напряженной обстановке лишь секунду потерял,
И поэтому короче на полметра сразу стал.
Не учел я всех нюансов, перипетий всех, и вот
Уж несется в «краевую» вертолет.
Там без пощады и без жалости меня крутя,
Закружили, завертели, умотали не шутя.
С месяц, верно, я в отключке, но пора и честь бы знать.
Из тягучей черной комы стал как будто выползать.
Отказать хотела почка, не стерпев таких обид,
Но сменила гнев на милость, приняла послушный вид.
Протащили, пролечили меня вдоль и поперек,
Говорят, что был от смерти я всего на волосок.
Вот я, кажется, в сознанье, но безмолвен, что дитя,
А консилиумы водят и все водят вкруг меня.
Искололи мне все тело, от макушки и до пят,
Нет живого больше места, а еще и ампутант.
По неделям обездвижен, ну ничем не шевельнуть,
Потому, конечно, ночью нереально и уснуть.
Тупо пялюсь я на стены иль дырявлю потолок,
Не часы, а черепаха отмеряет мне мой срок.
Это ж целое событье – из палаты переезд.
Лампы по-другому светят, и пейзаж другой окрест.
Есть соседи по палате, и при них нельзя скучать,
Могут спеть, могут поплакать, могут даже и сплясать.
Есть, конечно, и текучка – новеньких щас подвезут.
У меня ж одна забота, поскорей сказать «ЗЕР ГУД»…
Но меня пока тут холят и лелеют не шутя.
И заботливо так судно враз подсунут под «дитя».
Как гусар, весь в эполетах и с усами до ушей.
Постоянно эполеты, и усы, и нос в лапше…
Долго не мог я, не размазав по усам, съесть щей,
Похудел вдруг в одночасье, стал суровый, как Кощей.
Всухомятку я с трудом мог едва жевать.
Но медсестры, просто чудо, чаем стали угощать!
Чай – живительная влага, к жизни он меня вернет!
Но досада, вместо чая тепленький дают компот.
И друзья из-за «границы» не забыли про меня:
Мне приносят передачи и средь ночи, и средь дня.
С их питательной поддержкой ни за что не пропаду
И к победе «коммунизма» обязательно приду.
Так идем мы на поправку, твердой поступью шурша,
То ноздрей, то полной грудью, то ушами чуть дыша.
