Сквозь тонкую подошву домашних тапочек, ступнями замерзших ног, Светка болезненно ощущала остроту камней железнодорожной насыпи. Вот уже битый час, отнюдь не по своей прихоти, бегала она взад и вперед вдоль рельсов за возлюбленным мужем Петром, отчаянно пытаясь предотвратить обещанный им суицид под колесами локомотива.

Правду говорят, что все мы родом из детства. Для меня это утверждение, не требующее доказательств. Сколько живу, помню такой сюжет: я маленькая, года два, захожу со своим дедом в большущие двери магазина, которые находятся в угловой стене здания. Это когда угол, по замыслу архитектора, не выведен двумя стенами, а «срезан» третьей, образуя вместо одного прямого – два тупых угла. Как правило, на этой третьей стене располагается вход.

Наша отличница Катька была худой, длинноногой и жутко неуклюжей. За глаза ее звали в насмешку балериной. Ее какая-то несуразность дополнялась копной рыжих кудрявых волос, которые она постоянно пыталась прилизать, но они упорно торчали во все стороны. А еще ее необычный образ был просто немыслим без больших круглых очков, из-за которых на нас с недоумением смотрели огромные ярко-голубые глаза.

Татьяна приняла свою любовь, ничуть не жалея об этом. Несмотря на то, что хорошо выучила жизненный урок: никогда не угадаешь, где упадешь. И соломку за собой носить бесполезно.

С Николаем она была знакома со школьных лет, учились в одной школе. Он был старше ее на два класса. Татьяна ждала его из армии. Но Николаю предложили остаться в Германии на сверхсрочной службе. Через два года он приехал в родную станицу, и они поженились. Татьяна вслед за ним отправилась к месту службы. Там, в чужой стране, она подарила мужу дочь и сына. После вывода войск из Германии получили квартиру в Свердловске. Татьяна работала воспитателем в детском саду, Николай устроился на завод. Все как у людей. Домой, в станицу, ездили редко. Родителей Николая уже не было на свете. А мать Татьяны зятя не любила.

Один раз в пять лет Ирина проходила переаттестацию. Она уезжала из станицы и с удовольствием погружалась в городскую жизнь. Утром – быстрый завтрак, водные процедуры и на автобус. Целый день лекции, занятия с перерывом на обед, а потом – на съемную квартиру к дальней родственнице, такой же одинокой, как она сама.

Люблю ездить в поездах дальнего следования. Можно и отоспаться, и полюбоваться красотами Отчизны, и послушать о том, как кому живется на Руси.

На этот раз наше купе было полностью женским. Причем возраст у попутчиц был с разницей не больше 10 лет.  И, знаете, так бывает,  среди многочисленного количества пассажиров, именно к нам села такая говорливая попутчица, которая рассказывала о своей жизни без умолку всю дорогу, ни журнала, ни книжки не надо было.

Были времена, когда из-за любви к женщине мужчины назначали дуэли – дрались на шпагах, стрелялись на пистолетах. В современном мире все перевернулось с ног на голову. Сегодня девушки могут вцепиться друг другу в волосы или уйти в депрессию и тихо запить из-за парня. Но разве оно того стоит?

Когда еще мы были «до»
и о судьбе своей не знали,
я надевала цвет «бордо» -
закатный цвет земной печали.

Детство свое Леська помнила хорошо. Лет с двух, а, может, и раньше. И родителями своими всегда считала бабушку с дедом. У Леськи, конечно, были и настоящие мама с папой, только видела она их редко, да и они дочкой  своей особо не интересовались. Леська была первым ребенком у молодой пары и, если пытаться их оправдать, то будем думать, что пара эта для заботы о чаде своем была незрелой.

Голубая лазурь августовского неба проливалась на землю солнечными лучами, воздух пропитывался запахом высыхающей травы. На клумбах цвели ярко-желтые пушистые цветы - символ подступающей осени, подкрадывающейся совсем незаметно в разгар лета.

В парке было малолюдно. Наверное, виновата была погода: жарко, под деревьями на скамейках душновато. Если честно, не люблю парк в летние месяцы.  Раньше приходила сюда почти каждый день весной и  осенью, когда воздух прозрачен, небо над головой синее и не бывает слишком жарко. После долгих лет я вернулась в родную станицу и сразу пришла сюда. Просто сидела и вспоминала прошлые годы.

Было это давно, в пору моего студенчества. Училась я в одном престижном университете. У студентов был целый городок. Главный корпус был соединен с другими, в переходах располагались лекционные залы, а по периметру с трех сторон – общежития, из которых можно было попасть в любой корпус или в переход. Мы практически неделями не выходили на улицу, все было закольцовано, и на лекции кое-кто умудрялся и зимой приходить в тапочках.

Ну вот! Опять после уроков оставили! Снова алгебра эта треклятая! Сколько можно уже?! Домой ей что ли не хочется, Алевтине нашей Вильямовне? Вон, ходит между рядами, жует что-то. Времени-то уже три часа дня. Она, небось, поела и не раз! Вон - дожевывает… А мы как на большой перемене, в двенадцать, по котлете с хлебом проглотили - и все! Горячим уже давно в школе не кормят: то ли сломалось у них там что-то, то ли не договорятся с кем-то никак.