Глава многодетной семьи, полный Георгиевский кавалер Алексей Илларионович Ксенз в 1929 году овдовел и женился на Марии Ивановне Зинченко, у которой было трое детей. Она была вдовой участника Первой мировой войны.
Из пятерых детей Алексея Илларионовича было четыре сына: Марк, Алексей, Иван и Илларион, которые были призваны на фронт в Великую Отечественную войну. Домой вернулись только Иван и Илларион, а о Марке и Алексее ничего не известно. Дочь Матрена вышла замуж за жителя станицы Новопашковской Константина Петровича Бахмацкого. У них родилась дочь Алла. Своего отца Алла Константиновна мало помнит, не сохранилась даже его фотография. Он погиб в первый год войны.
Немцы пытали мать, но она молчала…
В ее детской памяти навсегда остались бомбежки немецких самолетов не только станции Крыловской, но и ростовской дороги, вблизи которой находилась их хата по нынешней улице Пролетарской. Она видела пикирующие бомбардировщики, от которых отделялись бомбы. Казалось, что они сейчас упадут на их подворье. Мать хватала детей в охапку и заталкивала в вырытый во дворе окоп, в котором постоянно хранились одежда и одеяла, под которыми они пряталась от страха. Во время очередной бомбежки от громких взрывов у Аллы лопнула перепонка в одном ухе. Мать пыталась лечить его молоком с растопленным козьим жиром, но ухо болело, девочка стала плохо слышать. Алла Константиновна помнит, как поздно вечером на их подворье пришли два немецких солдата и стали требовать: «Млеко, яйки». К тому времени мать уже подоила корову и накормила молоком детей. Подергав за вымя и пошарив в пустом сарае, гости убрались восвояси не солоно хлебавши. Дело было в начале зимы, смеркалось. Мать через поле пошла к родственникам и недалеко от кладбища наткнулась на раненых красноармейцев, в которых еще теплилась жизнь. Матрена Алексеевна сняла с себя шаль, поочередно перетянула их в свою хату и стала выхаживать. Одного из них звали Жора, а вот имя второго Алла Константиновна уже не помнит. Спустя некоторое время, немцы стали проводить обыски по дворам станичников. Пришли и к ним на подворье. Мать чуть окрепших солдат уже отправила на чердак, разместив их возле изгиба теплого дымохода, называемого в народе «свинья», и укрыла старой одеждой. Немецкие солдаты обшарили подворье, сарай, перевернули все в хате, но, никого не найдя, стали допрашивать Матрену Алексеевну, связав ей руки колючей проволокой, чтобы была сговорчивей. Мужественная женщина выдержала пытки фашистов и не выдала своих подопечных. Как сейчас помнит Алла Константиновна следы колючей проволоки и алую кровь, выступившую на натруженных руках матери.
За зерно – три года работ
Уже после оккупации на станции немецкая авиация разбомбила оставшиеся склады с зерном. Мать вместе с Анной Антоновной Павлюк, как и многие станичники, кинулись собирать на развалинах полуобгоревшее зерно. Народ можно было понять – все голодали. Милиционеры охраняли зерно, но многие все равно умудрялись наполнить мешки. Мать наносила домой полуобгоревшего зерна два ящика, закрыв их сверху досками, на которых спала Алла с младшим братом Юрой. Для Матрены Алексеевны и Анны Антоновны эти походы не прошли бесследно. Обе заболели воспалением легких и слегли. Зато у них было зерно, которое после переборки шло на пропитание их голодным детям.
Однажды к ним в хату постучался один из соседских мальчишек: «Тетя Мотя, скорее прячьте зерно, а то будет беда, как у моих соседей. Милиция провела обыск, изъяла зерно и увезли больную Анну Антоновну». И только он ушел, к ним в хату пришли два милиционера и сразу увидели ящики с зерном. Больная мать с трудом поднялась с постели, не давая им забрать ящики, голосила: «Отец моих детей погиб, есть похоронка, чем теперь я их буду кормить?» Один из милиционеров набросился на женщину и стал ее избивать. От слабости мать не устояла и повалилась на пол, и тогда озверевший мужчина стал пинать ее ногами в кирзовых сапогах. И только напарник сумел его оттащить. Милиционеры увезли зерно, больную и избитую мать.
Дедушка Алексей, узнавший об этом, сразу же пришел к ним и заплакал от горя. Примерно через неделю он вернулся из суда и сообщил, что Матрене присудили три года принудительных работ на предприятии Краснодарского края. За превышение власти судили и милиционера. Когда мать была в тюрьме, дедушка принес письмо, пришедшее из станицы Пашковской. В нем была фотография дяди Жоры: опирающийся на венский стул, худощавый, рыжеватый среднего роста мужчина без левой ноги и правой руки. В письме он благодарил спасительницу и просил: «Мотя, откликнись!» Дедушка унес письмо и больше его никто не видел.
Позже мать написала, что работает на винзаводе «Абрау Дюрсо». Ей выдали спецодежду и резиновые сапоги, в которых она вместе с другими давит виноградный сок.
Детей удалось вернуть
Когда мать осудили, детей решили определить в детский дом. Младших братьев Юру и Васю забрали, а Алла, которой тогда уже было семь с половиной лет, отказалась ехать и осталась одна на подворье. Девочка не могла бросить любимицу всей семьи – корову Рябку, которой за хорошую работу в колхозе Матрена Алексеевна была премирована. Алла прилежно кормила корову и доила ее. Сама пила молоко и умудрялась излишки в баллончике носить на рынок. Живя одна, Алла стала голодать. Она ходила по соседским огородам, поедала помидоры и огурцы, но домой овощи не собирала. Все жалели ее и поэтому никто не наказывал. Через два года Матрена Алексеевна за хорошую работу была досрочно отпущена. Мать сразу стала хлопотать о возвращении домой детей. Маленького Васю сразу отдали. А вот Юру не хотели отдавать, считая, что мать не сможет дать хорошее образование способному мальчишке. И только судом Юрий был возвращен. Он был действительно способный мальчик, хорошо учился в школе.
Во время четырехлетней службы в морском флоте Юра научился играть на духовых инструментах. Вернувшись из армии в станицу, в 1960 году собрал способных мальчишек, учащихся средней школы № 21, и стал обучать их игре на духовых инструментах. Правление колхоза «Октябрь» и его председатель Иван Андреевич Кобыленко откликнулись на желание Юрия Бахмацкого создать в станичном клубе оркестр и закупили все необходимые инструменты. Так в станице Ново-Михайловской появился духовой оркестр, который играл не только на праздничных мероприятиях, но и на колхозных собраниях. Особенно запомнились тихие, теплые майские вечера и звуки духового оркестра, разливающиеся в окрестностях станичного парка.
Плакала от боли в пальцах…
После возвращения матери домой Алла ходила с ней полоть по найму огороды. Вместе с другими подростками, под руководством станичницы Нины Яковлевны Макеевой, работала на прополке посевов подсолнечника, кукурузы. С 16 лет – дояркой на ферме, где бригадиром был Лука Никитович Коровайный. Требовалось немало сил для неокрепшего организма девочки, чтобы три раза в день выдоить четырнадцать закрепленных за нею коров. Однажды Алла доила корову и плакала от нестерпимой боли в опухших пальцах. Бригадир, обходя корпуса, остановился возле нее и спросил, почему она плачет. Она молча показала ему руки. Он тут же распорядился отвезти ее в больницу. После непродолжительного лечения она опять вернулась на ферму.
От первого неудачного брака у Аллы родилась дочка Тая. В 1958 году она познакомилась с Михаилом Мелета, который недавно вернулся со службы. Они стали встречаться на молодежных вечеринках, на танцах в станичном клубе. Понравились друг другу, и однажды он сказал, что пришлет сватов. Алла с матерью подготовились к встрече желанных гостей. А на другой день к их подворью приехал на колесном тракторе Виктор Юрченко и вместе с Михаилом погрузили в прицеп вещи, усадили Аллу с дочкой и увезли на подворье Мелеты.
Жила тяжело, но богатство нажила
В Ново-Михайловском сельском совете их брак зарегистрировал заместитель председателя Иван Дмитриевич Пукалов. С Михаилом Васильевичем, считает Алла Константиновна, они прожили хорошо. Нажили еще двоих детей. Когда дочке надо было идти в первый класс, муж сам предложил переоформить ее на свою фамилию Мелета, эту идею одобрил его отец Василий Иванович. «Все было в нашей жизни, но мы никогда не ссорились, – рассказывает Алла Константиновна. – Надо терпеливо относиться к недостаткам мужа. Порой промолчи, даже если не согласна с его мнением. Так учила меня свекровь Феодосия Ивановна».
По итогам зимовки 1958-1959 годов за высокие показали в труде (вместо 10 нетелей она раздаивала 20) портрет Аллы был занесен на колхозную доску Почета. Ей вручили знак «Лучший животновод Краснодарского края».
«Хотя у меня были тяжелыми детство и юность, – признается Алла Константиновна, – зато сейчас я богатая: у меня семеро внуков и тринадцать правнуков, скоро один из правнуков женится».
Она никогда не училась в школе, потому что часто болела, стеснялась своей глухоты. Сама научилась читать и писать. «Авангард» – моя любимая газета, – сказала Алла Константиновна на прощанье. – Обычно, я читаю ее первой, а затем отдаю зятю и дочери».
Подготовили: Н. Майстровский, О. Кайдаш.