Виктор Данилович Текучев, житель станицы Крыловской, прислал в редакцию письмо, в котором рассказывает о своей сестре и немного – о ее школьном друге.
«По окончании восьмилетки, обязательной в те довоенные годы, моя сестра Текучева Сусанна Даниловна поступила в медицинский техникум, а ее школьный друг – в военное училище. Только они закончили свои учебные заведения, как грянула Великая Отечественная война. Пришло время отдать свои жизни за Родину – за независимость СССР, за землю, на которой живешь. Юношам и девушкам того времени, в том числе и нашей Сусанне, пришлось повзрослеть за несколько дней. Отца на фронт забрали первым. А потом наша Сусанна сказала маме, что ее, как медработника, тоже призывают в армию. Мама заплакала и спросила:
– А где повестка, доченька?
– Я не могу сидеть сложа руки и ждать прихода немцев! – решительно ответила она.
Заплаканная мама поняла, что надо готовить сухари и вещмешок с веревочными лямками.
И ушла сестричка от родного порога туда, где она была нужнее, – на фронт. Пошла с теми, кто откликнулся на зов Родины-матери: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой». Их собирали у военкомата, сразу ставили в строй, а потом они все шли и шли колоннами в один конец…
Ушел на войну и друг сестры. Она всю жизнь хранила от него письмо. Оно было написано в стихах, карандашом. Читать чужие письма неприлично и это не для детей сказано, но я его однажды прочел. Помню всего несколько строк из этого письма: «Среди родных сосенок хранится жизнь моя… Мы в окружении. Отдал письмо товарищу, если он долетит… А я буду сражаться и за тебя!» Письмо было адресовано Текучевой Сусанне. Я знал этого школьного друга моей сестры, его фамилия была Корниенко. Они жили по соседству, но имени уже не помню. Он пропал без вести.
А вот что рассказывала потом моя сестричка – фронтовичка, сержант-доброволец Сусанна Даниловна: «Когда попала на фронт, я знала, что нужно делать медсестре во время боя. Но как можно привыкнуть, смириться со смертью? А она была повсюду! Первое время, ползая по полю боя среди убитых, отыскивая в дыму и пыли раненых, я крепилась, не показывая слез. Но иногда мне казалось, что все наши солдатики убиты. И что враг – Гитлер – сильнее нас. Но потом приходила радостная весть, что прибыло подкрепление. И казалось, что это Родина-мать окропила своих сынов живой водой и они восстали из небытия и пепла. И снова с удвоенной силой принимались бить врагов-фашистов. На смену погибшим отцам приходили их повзрослевшие дети. И крики: «Ура! В атаку! За Родину» и еле слышные – «За маму…» – сливались в один сплошной стон. А до Победы еще далеко, еще надо дойти до Берлина…
Помню, как погибли две мои подруги-санитарки. После чего я стала меньше пригибаться к земле во время боя. Нервы сдали окончательно. Хотелось быстрее пробегать по полю, чтобы не видеть крови и глаз умирающих солдат, смотрящих на меня с надеждой. Всем хотелось жить. Тянешь раненого, понимаешь, что жить ему осталось недолго. А он со стоном спрашивает: «Сестрица, сестрица, я буду жить?» И не знаешь, что отвечать ему…
Но вот настал и мой последний бой. Ползаю по полю боя, уже не обращая внимания на разрывы и пули, перевязываю раненых и оттаскиваю в блиндаж. И вдруг начался обстрел тяжелой артиллерией. Вижу взрыв и наше орудие – пушка – почти вылетает из траншеи. Подползаю и вижу, что весь орудийный расчет погиб. Слышу слабый стон. Засыпанный землей солдат еще живой. Он в горячке сам пытался выбраться, освободиться от земли на воздух, на свет божий. Но его внутренности были наружу. Трясущимися окровавленными руками он пытался их вперемешку с землей вставить на место, внутрь себя. А у самого открытые глаза засыпаны землей. И тут новый разрыв снаряда. Меня оглушило, и я подумала, что уже убита или сон страшный вижу. Я встаю в полный рост на поле боя и начинаю реветь по-бабьи с причитаниями, что тебя твоя мать больше никогда не увидит, и похоронят тебя далеко от родной земли… Тут какой-то солдат сбил меня с ног со словами: «Сестра, тебя же убьют! А как же мы без тебя?»
После этого боя меня, как контуженную и не вполне адекватную, отправили в госпиталь. В заключении главврача было сказано, что я больше не пригодна к тому, чтобы выносить солдат с поля боя. И меня перевели в штаб дивизии…»
Домой наша сестра-медсестра вернулась после Победы, закончив войну в городе Кенигсберге в Пруссии. И еще по дороге домой заболела тифом. Она выжила: молодость и воинская закалка взяли верх. В моей памяти остался ее образ: худая, костлявая девушка с коротко остриженной головой. Недавно выписанная из госпиталя, она нуждалась в полноценной пище. Помню, как она, еще шатаясь от слабости, сказала маме: «Все равно у нас есть нечего, я пойду работать и вам буду помогать».
О войне мы с ней говорить боялись. Любые воспоминания о войне вызывали у нее истерику. Нам, меньшим, мама строго приказывала, чтоб о войне – ни слова! Мы с гордостью смотрели на свою сестру-фронтовичку и стали называть ее: «Сусаннушка». Конечно, у нее были и боевые награды.
После войны Сусанну Даниловну Краснодарское аптечное управление направило на работу в станицу Екатериновскую (Крыловскую) в аптеку, где она проработала фармацевтом-провизором до самой пенсии. В нашей станице Сусанна вышла замуж за Вагинайко Ивана Степановича. Он прошел всю войну и ни разу не был ранен. Такое бывало, хоть и редко. В их семье родились двое детей – мальчик и девочка. Но прожили фронтовики вместе не долго. Иван умер в возрасте 40 лет: сказались все-таки на его здоровье фронтовые годы. Сусанна пережила его на 32 года. Их сын Алексей закончил СШ № 2 с золотой медалью, дочка Татьяна была хорошисткой. Так что жизнь их продолжилась в детях».
Уж давно отгремели залпы той ужасной войны, но в памяти у потомков воинов-победителей она будет храниться вечно.
Подготовила О. Подобная.