Война – самое жестокое, самое страшное из того, с чем может встретиться человек в своей жизни. Не обошла стороной война и нашу семью.
Трагедия в июне 1942 года, когда на станции «Крыловская» фашистские самолеты разбомбили санитарный поезд № 1075 с ранеными бойцами, унесла жизни более 750 человек, самым тесным образом переплелась с историей нашей семьи. В это время семья моей бабушки Данилочкиной Веры Петровны жила в многоквартирном железнодорожном доме. Муж Николай Никитович работал дежурным по станции, у них были дети Татьяна и Юрий. Бабушка занималась детьми, держали хозяйство.
Моей маме было тогда лет четырнадцать и она очень хорошо понимала происходящее, которое потом вспоминала с болью. Их дом железнодорожников находился тогда на месте здания старой сберкассы. За вокзалом располагались сараи, подвалы и хоздворы. Росли деревья, среди которых особой любовью у детей пользовалась шелковица. Сейчас с тех времен осталось одно огромное старое дерево, оно как немой свидетель всего ужаса, случившегося на нашей станции…
Это был обычный солнечный день, дети играли во дворе, мамы занимались домашними делами, отцы были на работе. Ничто не предвещало беды. А беда была уже рядом: гул самолетов прервал мирную тишину. Самолеты начали сбрасывать бомбы на станции, на стоявший в это время эшелон с ранеными. Ничего не понимающие люди в панике стали разбегаться и прятаться кто – куда. Мама кинулась, куда было ближе – в подвал. Захлопнула за собой дверь, забилась в дальний угол и с ужасом слушала громкие взрывы. Осколок пробил дверь подвала, пролетел к стене и шлепнулся на пол. Несколько минут она боялась пошевелиться, потом подошла и взяла осколок в руки, он был еще теплым.
Когда налет кончился, мама выбежала во двор, там – крики, паника. Она стала искать брата и маму. Побежала на станцию. Возле почты, около шлагбаума стоял военный, он остановил ее со словами: «Девочка! Ты куда? Туда нельзя! Уходи, уходи!» Потом она увидела, как военные что-то носят кровавое в простынях. Она вспоминала: «Подумала: мясо что ли в буфет?» А потом увидела, что это руки, ноги… Стало плохо, тошнило, трясло… Потом оказалось, что мама с братом успели спрятаться в бомбоубежище. Там была и жена начальника станции с детьми. Они дружили с бабушкой…
Через месяц, в июле 1942 года, погиб мой дедушка Данилочкин Николай Никитович, который работал дежурным по станции. В июле 1942 года его назначили главным кондуктором сопровождать состав с авиационным керосином для заправки самолетов на аэродроме в городе Ейске. Началась бомбежка под станицей Канеловской, состав загорелся, цистерны с топливом начали взрываться. Все десять человек, находящиеся на том составе, погибли, в том числе и мой дедушка Николай Никитович. Он похоронен в станице Канеловской в братской могиле.
Бабушка хотела его перезахоронить, добилась разрешения. Вместе с подругой Варей Комаровой они взяли тележку и пешком пошли в Канеловскую. Но когда могилу раскопали, откинули шинель, которой были прикрыты погибшие, поняли, что уже нельзя было забрать никого. Так и остался дедушка в той братской могиле. После войны их перезахоронили в центр станицы, поставили памятник, нанесли фамилии, среди них есть и фамилия нашего деда.
А бабушка осталась одна с двумя детьми выживать в то страшное время. Собрав необходимое имущество, ушли подальше от станции и бомбежек в станицу, на квартиру. Когда зашли немцы, начали расселяться по хутору.
Бабушка, прямо как в фильмах про войну, вымазала маме лицо, одела в тряпки, чтоб никто на нее не обращал внимания. Немец, командовавший расселением, спросил: «Где пан?» Бабушка дерзко ответила: «Нету пана, ваши пана убили!». Мама дергала ее за руку: «Молчи, молчи, а то сейчас снимет автомат и выстрелит!» Но обошлось, немец написал на двери: «Кранк» и ушел. А рядом у соседей расположились сразу несколько фашистов. Варили еду, купались, не стесняясь русских.
По станице прошли и забрали свиней. Люди, у которых бабушка была на квартире, обиделись, что забрали их чистую холеную свинью, а нашу грязную не взяли. Выгнали с квартиры. Бабушка договорилась с другими односельчанами и выменяла на хозяйство маленькую кухоньку, где и выживали всю войну. «Топить было нечем. Ходили собирать сухую траву, курай. Кукурузу мололи на ручной мельничке, пекли лепешки. Варили суп из лебеды. Посадили картошку из глазков и был небывалый урожай. Бог оглянулся, не дал умереть с голоду. Потом фашисты меняли кур на оставшееся зерно в элеваторе. Заходишь с курицей в одну калитку, отдаешь. Потом набираешь мешок пшеницы и выходишь через другую калитку. Тащили эти мешки дотемна, думала – попадем на комендантский час и нас расстреляют, но успели. Вот так и выжили», – рассказывала мама.
Из поколения в поколение в нашей семье передаются рассказы о том, как жили наши родные во время войны. У моей бабушки в старом альбоме бережно хранятся фотографии, документы, награды. Самое главное – живет память о родных, о тех, на чью долю выпала война.
Очень хочется, чтобы, проходя по станции, мы, ее жители, помнили, что много лет назад здесь, на этом месте, ушли из жизни более 750 наших защитников. Пусть замрет на минуту наше сердце…
Н. Павлоградская, станица Октябрьская.