Уже будучи в колхозе мой отец часто вспоминал, как жила его семья, как работали, каким тяжелым трудом давалось все, что они имели. А жили они зажиточно.
После смерти деда Семена Федоровича Забары остался большой дом на полтора этажа. В нем же располагался магазин. Под магазином в полуподвале торговали вином и водкой. Сам дед не торговал, продавцы были наемные. В нижнем этаже были две потайные комнаты, в одной из них хранились деньги. В одном сапоге было спрятано пуда полтора золотых монет. В те времена золотые монеты были в свободном обороте. Об этих деньгах мало кто знал даже из близкой родни. И вот вскоре после смерти деда в страдную пору, когда все были в поле, бабушка осталась в доме и ночью спала на первом этаже (надо сказать, в те времена дом на ночь никогда не запирался). Неизвестные проникли в дом, каким-то образом усыпили бабушку и забрали в потайной комнате все золото. На другой день бабушка еле проснулась и как чумная ходила еще несколько дней. И только потом догадалась, что не все ладно. Она кинулась в потайную комнату: денег на месте не было. Вскоре сосед купил дом и магазин, хотя до этого жил вместе с женой в завалюхе. Тут всем нам стало ясно, что золото забрал он.
Бабушка Анна Григорьевна была очень подвижной и сильной женщиной. Почти до самой смерти наравне с другими доила коров. Постоянно была чем-то занята, спала мало. Бывало, проснется ночью, поднимется и, не зажигая лампы, прядет пряжу. Уже после смерти деда, выдавая замуж дочь Акулину, бабушка дала ей в приданое три пары рабочих быков, несколько коров, построила хату, амбар и сараи для скота. В 1910 году мой отец Арсентий Семенович со своей семьей переселился в новый построенный рядом дом. А семья моего дяди Ильи осталась жить в двух-этажном доме. Бабушка переселилась вместе с нами. Ей по наследству отошли две ветряные мельницы, которые располагались рядом со станичным кладбищем. Одну из этих мельниц вскоре продали. Будучи подростком, в 13-летнем возрасте, я работал на «ветряке».
В семье моего отца родились 13 детей, трое из них умерли от болезней еще в детстве. Остальные все выросли, женились, вышли замуж и жили своими семьями. Оставшиеся жить с отцом в целом насчитывали семью Забары А.С. в 22 человека. Став полноправным главой своего семейства, мой отец Арсентий Семенович бурно развил свою хозяйственную деятельность. Кроме своего казачьего надела, который обрабатывала сама семья, он взял у одного из панов в аренду 400 гектаров земли. На полях работали все члены семьи от мала до велика. В страдную пору нанимали много работников. Круглый год работали два-три наемных работника. Годовая зарплата работника составляла порядка 150 рублей и это не считая бесплатного питания, одежды и обуви. Для сравнения приведу пример. По тем временам хорошая корова стоила 10-12 рублей, крупный баран – 90 копеек. В хозяйстве моего отца было много скота, только одних коров 60 голов. Ухаживали за ними и доили их одна наемная работница и мои сестры Васютка и Наташа. В мои обязанности входило выпускать из база телят на подсос к коровам, которых специально держали для этого. Бывало, дают сестры команду выпускать телят, к примеру, то ли к Лысой, то ли к Серой коровам, а я пацан еще был, порой не мог сдержать напор телят, падал. Они, выскочив через ворота, перепрыгивали через меня и бежали все к коровам. Полученное молоко наша семья перерабатывала на выписанном отцом из Германии большом сепараторе, а сбивала масло на маслобойке. Основная половина скота, овец и лошадей содержалась на выпасах в 20 километрах, вблизи станицы Атаманской, которые отец арендовал у пана. Пас этот скот наемный работник. Звали его Тимофей Павлович. Это был старик под 80 лет, двадцать из них он жил в нашей семье. Прослужив в царской армии 25 лет, не был женат. Вместе с двумя десятками собак и десятком котов, которых он звал по кличкам, дед днями пас скот. Здесь же, в поле, был выкопан колодец, из которого поился скот. По праздникам с раннего утра, накормив и напоив скот, дед Тимофей давал команду собакам охранять стадо и отправлялся в храм станицы Атаманской. Помолившись Богу, поставив несколько свечей святым, перекрестившись и поцеловав икону, шел в станичный духан. Здесь, выпивая несколько чарок водки, хорошо закусывал, набирал угощения для своих помощников и через бугор – к своему стаду. Раздав припасенное угощение котам и собакам, ложился на часок отдыхать. В зимнее время скот загонялся в баз, представляющий из себя скирды сена, поставленные по всему периметру и закрытому одними воротами. Поили скот у колодца, для чего гоняли через ворота к корыту. В 1918 году зима выдалась снежная и суровая, морозы доходили до 40 градусов. И вот какой случай произошел. Все уехали домой в станицу встречать Рождество. Со скотом остался дед Тимофей и его помощники – собаки. Ближе к обеду он решил напоить скот и пошел к колодцу, чтобы налить воды в корыто. А перед этим разыгравшаяся вьюга занесла снегом колодец. Попробовал опустить ведро, не получилось. Тогда дед Тимофей решил почистить набившийся снег. Для этого принес лестницу, привязал ее веревкой к срубу колодца. Опустил лестницу вниз и стал по ней опускаться в колодец, выбрасывая снег. Но тут веревка оборвалась и лестница упала в воду, а сверху на нее дед Тимофей. Он стал звать на помощь, собаки, крутившиеся возле колодца, стали лаять и выть. Дед дал команду собакам бежать за помощью в станицу. Мы, придя из церкви домой, видим дедовых собак, которые громко лаяли и цеплялись за нас. Отец запряг лошадей в сани, и мы поехали к стаду. Приехав на место, обнаружили деда на печи, кутающегося теплым полушубком. По его рассказу, два пьяных мужика заблудились в непогоду и забрели к стоянке скота. В хате они никого не нашли, обошли баз со скотом, услышали из колодца крики о помощи и вытащили деда из колодца. Дед, сидя на лестнице, в воду не попал, но порядком продрог. Спасла деда имевшаяся всегда в запасе водка, которую дали ему выпить и растерли дедово тело. Дед отогрелся на печной лежанке и прожил еще три года после этого случая. Панские земли мой отец арендовал до 1919 года и держал большое хозяйство, имея на счетах в банке 25 тысяч рублей. С приходом смутного времени все они пошли прахом. У панов стали отбирать землю, а отец распродал свое большое хозяйство.
Н. Майстровский.
